Транссибирский экспресс - [55]
Японцы с непроницаемыми лицами ждали окончания рассказа Фана, но наблюдали они в основном за Демидовой, стоявшей поодаль. Чадьяров перехватил их взгляд, обернулся к Александре Тимофеевне:
— Слава богу, пронесло, а? Александра, иди сюда!
Демидова подошла, кивнула японцам, те ответили ей поклоном. Фан же, понизив голос, доверительно сообщил:
— А задания нам так никто и не передал, до самой Москвы... — Он хотел продолжить, но Тагава перебил его:
— Хорошо, господин Фан. Спасибо. Вы свободны. Потом подробно поделитесь впечатлениями о путешествии...
— Да какие впечатления! — с жаром начал Фан, но Тагава уже подал знак человеку у машины, и тот стал укладывать чемоданы Демидовой в багажник.
— Прошу вас, госпожа Демидова, пожалуйте в машину... А с вами, господин Фан, мы ненадолго прощаемся. Да, кстати, — держа Александру Тимофеевну под руку, спросил Тагава у Фана, — где костюмы, которые мы вам шили?
Фан ткнул один из чемоданов. Помощник Тагавы вежливо улыбаясь, взял чемодан, понес к машине.
— Не отчаивайтесь, — успокоил Фана Тагава. — Сегодня же вечером вы их получите обратно.
С этими словами он повел Демидову к машине.
«Мандат хотите проверить, — подумал Чадьяров, — ну-ну, валяйте...»
Автомобиль свернул с привокзальной площади.
«Я ни в чем не виновата, — успокаивала себя Александра Тимофеевна. — Я сделала все, что могла. — Однако чувство страха не покидало ее. — Хоть бы сказали что-нибудь!» — раздраженно подумала она и покосилась на Тагаву. Тот сидел прямо, словно изваяние, глядел перед собой.
— Почему вы молчите? — спросила она.
— Я хочу послушать вас. Как провалилась операция?
— Шнайдер предал, — устало сказала Демидова и закурила.
Тагава быстро выхватил папиросу из ее рта, швырнул в окно.
— Я ни в чем не виновата, — резко сказала Демидова, — не смейте со мной так обращаться!..
— Почему Сайто жив? — перебил ее Тагава.
— Шнайдер убил Исиду, сорвал операцию! — быстро говорила Александра Тимофеевна, стараясь успеть сказать все, прежде чем разрыдается. — Потом зачем-то убил машиниста. Больше я ничего не знаю. Знаю еще, что ваш Фан — полное ничтожество и трус. Всю дорогу валялся на диване и ныл, и вообще... — Из глаз ее брызнули слезы. — Оставьте меня в покое! Мне надо домой, отдохнуть...
— Пока вы поедете с нами, — твердо сказал Тагава.
В «Лотосе» за время отсутствия хозяина случились разные события.
Лукин после очередного разговора о России запил и чуть не умер. Спасла его Катя, забрала к себе, несмотря на скандал, устроенный Верой Михайловной. А на другой день Катя объявила, что они с Лукиным решили пожениться и вернуться в Россию, а там будь что будет... Вера Михайловна, услышав это, закрыла дочь в чулане и два дня не выпускала, но потом сменила гнев на милость, да и все как-то попривыкли к этому, стали относиться как к вопросу давно решенному, хотя поначалу приняли Катино сообщение в полном изумлении. Все, кроме князя.
Сергей Александрович почему-то обрадовался, да так, что средь бела дня позволил себе выпить три стопки настойки, после чего пел на кухне псалмы и в сердцах запустил в нерадивого поваренка половником.
Чечеточник ушел, уступив свое место Паше Фокину, который после недолгих, но изнурительных и бесполезных поисков работы сдался и принял предложение князя попробовать свои силы на сцене кабаре. Он дал чечеточнику триста долларов, которых тому не хватало для открытия собственного танцкласса, и получил от Шпазмы место.
Шпазма в отсутствие Фана ни за что бы не решился взять на себя такую ответственность, если бы не два обстоятельства: во-первых, он получил за это от князя сто пятьдесят долларов под большим секретом, а во-вторых, он обещал Разумовскому со временем сделать из мягкотелого Паши Фокина человека, полезного для «Новой Российской партии».
Когда Веселый Фан остановил извозчика возле своего заведения, из дверей его слышалась музыка и резкий голос Веры Михайловны — шла утренняя репетиция. Все было по-старому, если не считать, что вместо чечеточника на сцене теперь старался бедный Паша Фокин. Лицо его было залито потом, рубашка прилипла к спине. Вера Михайловна кричала на него и шлепала свернутой газетой по лысеющему затылку.
Девочки-танцовщицы увидели Фана через окно, с визгом бросились со сцены навстречу хозяину.
— С приездом! Ура! — кричали они, толкаясь в дверях.
Наконец все вместе они вошли в зал кабаре. Шпазма пожал протянутую ему хозяином руку и почтительно отошел в сторону. Был он бледен и заметно волновался.
У входа на кухню толпились поварята во главе с князем. Фан поздоровался с Сергеем Александровичем, потом с остальными. Однако внимание его было приковано к человеку, одиноко сидящему на стуле в глубине сцены. Он сидел вполуоборот к залу, медленно и устало вытирал полотенцем взмокшее лицо.
— Это кто? — спросил негромко Фан, кивнув в сторону Фокина.
Бледный Шпазма выступил вперед.
— Танцор уволился... — тихо сказал он. — Я взял этого человека попробовать... ждал вас. Не подойдет — выкинем.
— Пусть покажет. — Фан сел на стул, закинул нога на ногу и стал смотреть; лицо его, казалось, окаменело.
Шпазма побежал на сцену, стал что-то говорить бледному, трясущемуся Паше. Тот застегнулся на все пуговицы.
Книга знаменитого режиссера и актера Никиты Михалкова – замечательный пример яркой автобиографической прозы. Частная жизнь и творчество сплетены здесь неразрывно. Начав со своей родословной (в числе предков автора – сподвижники Дмитрия Донского и Ермака, бояре Ивана Грозного и Василий Суриков), Никита Михалков переходит к воспоминаниям о матери, отце – авторе гимна СССР и новой России. За интереснейшей историей отношений со старшим братом, известным кинорежиссером, следует рассказ о своих детях – Ане, Наде, Степане, Артеме.Новые, порой неожиданные для читателя грани в судьбе автора открывает его доверительный рассказ о многих эпизодах личной жизни.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Это мои записные книжки, которые я начал вести во время службы в армии, а точней, на Тихоокеанском флоте. Сорок лет катались они со мной по городам и весям, я почти никому их не показывал, продолжая записывать «для памяти» то, что мне казалось интересным, и относился к ним как к рабочему инструменту.Что же касается моих флотских дневников, вообще не понимаю, почему я в свое время их не уничтожил. Конечно, они не содержали секретных сведений. Но тот, кто жил в советское время, может представить, куда бы укатились мои мечты о режиссуре, попадись это записки на глаза какому-нибудь дяденьке со Старой площади или тётеньке из парткома «Мосфильма».
Что думает о любви и жизни главный режиссер страны? Как относится мэтр кинематографа к власти и демократии? Обижается ли, когда его называют барином? И почему всемирная слава всегда приводит к глобальному одиночеству?..Все, что делает Никита Михалков, вызывает самый пристальный интерес публики. О его творчестве спорят, им восхищаются, ему подражают… Однако, как почти каждого большого художника, его не всегда понимают и принимают современники.Не случайно свою книгу Никита Сергеевич назвал «Публичное одиночество» и поделился в ней своими размышлениями о самых разных творческих, культурных и жизненных вопросах: о вере, власти, женщинах, ксенофобии, монархии, великих актерах и многом-многом другом…«Это не воспоминания, написанные годы спустя, которых так много сегодня и в которых любые прошлые события и лица могут быть освещены и представлены в «нужном свете».
«Русская цивилизация» и «русский либерализм», прошлое, настоящее и будущее России и русского мира, свобода слова и личная ответственность, украинский вопрос, проблемы школьного образования в нашей стране – вот лишь небольшой круг тем, поднимаемых в данной книге известным режиссером и актером Никитой Михалковым.Книга написана по мотивам авторской программы Никиты Михалкова «Бесогон ТВ», каждый выпуск которой на федеральном канале Россия 24 собирает многомиллионную зрительскую аудиторию.В этой книге автор возвращается к историческим аспектам развития России, дает личную оценку социальных и политических процессов, происходящих как внутри нашей страны, так и в мире.
Сегодня в год столетнего юбилея двух русских революций мы предлагаем читательскому вниманию новое издание Манифеста просвещенного консерватизма под названием «Право и Правда».Его автор – выдающийся кинорежиссер и общественный деятель Никита Михалков.Надеемся, что посвященный российской консервативной идеологии Манифест, написанный простым, ясным и афористичным языком не только вызовет читательский интерес, но и послужит:«трезвым напоминанием о том, что время великих потрясений для России – это наша национальная трагедия и наша личная беда, и что век XXI станет для всех нас тем временем, когда мы начнём, наконец, жить по законам нормальной человеческой логики – без революций и контрреволюций».Книга адресована широкому кругу читателей.
Кто он — палач, убивший декабрьским днем 1981 года народную любимицу, замечательную актрису Зою Федорову? Спустя годы после рокового выстрела полковник Костенко выходит на его след. Палач «вычислен», и, как это часто бывает, правосудие оказалось бессильно. Но не таков Костенко, чтобы оставить преступника безнаказанным…
В ночь на 22 июня 1941 года при переходе границы гибнет связной советской армейской разведки. Успевший получить от него документы капитан-пограничник таинственно исчезает вместе с машиной, груженой ценностями и архивом. На розыски отправлена спецгруппа под командованием капитана Волкова. Разведчикам противостоит опытный и хитрый противник, стремящийся первым раскрыть тайну груза.Роман является вторым из цикла о приключениях советского разведчика Антона Волкова.
В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха.
Повесть «Противостояние» Ю. С. Семенова объединяет с предыдущими повестями «Петровка, 38» и «Огарева, 6» один герой — полковник Костенко. Это остросюжетное детективное произведение рассказывает об ответственной и мужественной работе советской милиции, связанной с разоблачением и поимкой, рецидивиста и убийцы, бывшего власовца Николая Кротова.