Транссибирский экспресс - [50]
— Даешь, металлисты! — кричали болельщики со своих скамеек.
Валя, размахивая косынкой, вскочила, пронзительно крикнула:
— Сухую им, рабфаковцы!.. Сережа, Васька-а-а!..
Футболисты с поля приветствовали зрителей, что-то кричали им в ответ, смеясь. Беременная жена Сергея сидела между своих сыновей и, перегнувшись через спинку передней скамейки, сердито говорила подруге, показывая на бегающего по полю мужа:
— Ну ты посмотри, все-таки надел новые носки! Ведь просила, умоляла подождать до праздника... Сергей! — закричала Наташа мужу. — Проиграешь, домой не приходи!.. — Но в это время рабфаковцы забили гол, и Наташа вместе со всеми закричала: — Ура-а!..
Чадьяров заметил, что Валя порывалась его несколько раз о чем-то спросить, но не решалась.
— Что, Валя? — Он повернулся к ней.
Она густо покраснела:
— Вы меня простите, ради бога, но я опять забыла, как вас звать, имя больно трудное...
— Ка-сым-хан, — по слогам, смеясь, сказал Чадьяров.
Валя, закрыв глаза, несколько раз про себя повторила, потом облегченно вздохнула:
— Все, запомнила... Вы писатель?
— Нет, — сказал Чадьяров. — Военный...
— Летчик? — восторженно спросила Валя.
— Нет, — виновато покачал головой Чадьяров. — Кавалерист.
— Все равно хорошо, — успокоила его Валя.
А на поле между тем игра была остановлена. Судья собрал вокруг себя футболистов.
— Вот что, товарищи комсомольцы! — отрывисто и строго сказал он, указывая на новенький желтый футбольный мяч, который держал в руках. — Предупреждаю, за удар, что называется, «пыром» наказываю жесточайшим образом! Вплоть до удаления! Это вам не игрушка! Мяч новый, только получили, вам только дай! Измордуете инвентарь в момент!.. А чемпионат только начался! Этот порвете, чем играть будете? Шестерней? Ясно вам?..
Футболисты уныло закивали головой.
— Особенно к тебе, Сергей, относится, — обратился судья к Кардаильскому. — Ты со своей колотухой брось... Ты хоть и маленький, а хуже большого лупишь! Подумай о сознательности!..
— Да что вы, Николай Иванович, мне проходу не даете с сознательностью своей! — возмутился Сергей. — Вон она, моя сознательность, сидит. — Он показал на трибуну, где сидели его беременная жена с сыновьями.
Чадьяров спросил у Вали, почему не играют, и она объяснила, что это у них обычное явление, что это физрук проводит политзанятия, чтобы мячик сильно не лупили. В прошлом году у них был случай, когда вот тоже на одном матче пенальти били, а мяч возьми да и лопни, так потом чемпионат тряпичным доигрывали, измучились — он не прыгает, только катается. Васька головой бил, чуть сознание не потерял...
Чадьяров, вытирая слезы платком, хохотал, пока кто-то сзади не дал ему по затылку газетой, чтоб не мешал смотреть.
А игра продолжалась. Кричали, неистовствовали болельщики, подбадривая каждый свою команду.
Мяч попал к Сергею, тот кинулся к воротам, но в это время к краю поля подошел какой-то человек с железным рупором и, приложив его ко рту, закричал судье:
— Ну-ка, Николай Иванович, останови на минутку!
Судья свистнул. Сергей остановился и, тяжело дыша, с изумлением посмотрел на судью. А человек с рупором сказал на все поле:
— Инженер Сапронов, срочно на выход!
Инженером Сапроновым оказался правый крайний рабфаковцев. Услышав свою фамилию, он, на ходу объясняя что-то футболистам и судье, побежал с поля.
Футболисты кинулись уговаривать человека с рупором, судью, шумели болельщики, но Геннадий Георгиевич, так звали Сапронова, с двумя товарищами, в костюмах и галстуках, уже бежал по пыльной улице, на ходу натягивая рубашку прямо на мокрую футболку. Бежали они к трамвайной остановке.
— Начальство, наверное, приехало, — пояснила Валя Чадьярову. — Продуем мы без Геннадия Георгиевича...
...И опять происходило то, что не могло не произойти. Конечно, не случайно приехало какое-то начальство и убежал Геннадий Георгиевич... И не случайно два года назад в кабаре «Лотос» появился номер «Маленькие футболистки», где Чадьяров отлично научился «ловить» мяч руками, головой, ногами. Все лишь для того, чтобы в этот день он вышел на поле затрать за замечательную команду рабфаковцев...
И Чадьяров встал, быстро снял пиджак и сунул его в руки изумленной Вале.
— Миленький! — Она кинулась ему на шею. — Голубчик! — Валя схватила его за руку и потащила по проходу между скамейками.
Чадьяров еле поспевал за ней.
— Товарищ судья! — еще издали закричала Валя. — За нас этот дядечка сыграет!.. Он наш, правда! Он нам и утром помог, и вообще!.. Правда? — обратилась она к игрокам.
— Это как металлисты, — сказал судья.
Металлисты с интересом разглядывали Чадьярова.
— Пусть играет! — кричали с трибун.
Капитан металлистов махнул рукой: мол, пусть бегает.
Чадьяров вышел на поле. Присел два раза, как полагается, чем вызвал бурный восторг трибун.
— Даешь папашу! — веселились болельщики.
— Второгодник!
— Пожалейте дедушку!
Смеялись все — зрители, футболисты, судьи, — смеялся и Чадьяров, представляя себе, как он выглядит сейчас: в закатанных брюках, в белой своей рубашке, черных туфлях.
Игра продолжилась, но ненадолго. Потому что пошел дождь. Был он сначала мелким, и никто не обратил на него внимания, потом сразу сплошной стеной хлынул настоящий летний ливень.
Книга знаменитого режиссера и актера Никиты Михалкова – замечательный пример яркой автобиографической прозы. Частная жизнь и творчество сплетены здесь неразрывно. Начав со своей родословной (в числе предков автора – сподвижники Дмитрия Донского и Ермака, бояре Ивана Грозного и Василий Суриков), Никита Михалков переходит к воспоминаниям о матери, отце – авторе гимна СССР и новой России. За интереснейшей историей отношений со старшим братом, известным кинорежиссером, следует рассказ о своих детях – Ане, Наде, Степане, Артеме.Новые, порой неожиданные для читателя грани в судьбе автора открывает его доверительный рассказ о многих эпизодах личной жизни.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Это мои записные книжки, которые я начал вести во время службы в армии, а точней, на Тихоокеанском флоте. Сорок лет катались они со мной по городам и весям, я почти никому их не показывал, продолжая записывать «для памяти» то, что мне казалось интересным, и относился к ним как к рабочему инструменту.Что же касается моих флотских дневников, вообще не понимаю, почему я в свое время их не уничтожил. Конечно, они не содержали секретных сведений. Но тот, кто жил в советское время, может представить, куда бы укатились мои мечты о режиссуре, попадись это записки на глаза какому-нибудь дяденьке со Старой площади или тётеньке из парткома «Мосфильма».
Что думает о любви и жизни главный режиссер страны? Как относится мэтр кинематографа к власти и демократии? Обижается ли, когда его называют барином? И почему всемирная слава всегда приводит к глобальному одиночеству?..Все, что делает Никита Михалков, вызывает самый пристальный интерес публики. О его творчестве спорят, им восхищаются, ему подражают… Однако, как почти каждого большого художника, его не всегда понимают и принимают современники.Не случайно свою книгу Никита Сергеевич назвал «Публичное одиночество» и поделился в ней своими размышлениями о самых разных творческих, культурных и жизненных вопросах: о вере, власти, женщинах, ксенофобии, монархии, великих актерах и многом-многом другом…«Это не воспоминания, написанные годы спустя, которых так много сегодня и в которых любые прошлые события и лица могут быть освещены и представлены в «нужном свете».
«Русская цивилизация» и «русский либерализм», прошлое, настоящее и будущее России и русского мира, свобода слова и личная ответственность, украинский вопрос, проблемы школьного образования в нашей стране – вот лишь небольшой круг тем, поднимаемых в данной книге известным режиссером и актером Никитой Михалковым.Книга написана по мотивам авторской программы Никиты Михалкова «Бесогон ТВ», каждый выпуск которой на федеральном канале Россия 24 собирает многомиллионную зрительскую аудиторию.В этой книге автор возвращается к историческим аспектам развития России, дает личную оценку социальных и политических процессов, происходящих как внутри нашей страны, так и в мире.
Сегодня в год столетнего юбилея двух русских революций мы предлагаем читательскому вниманию новое издание Манифеста просвещенного консерватизма под названием «Право и Правда».Его автор – выдающийся кинорежиссер и общественный деятель Никита Михалков.Надеемся, что посвященный российской консервативной идеологии Манифест, написанный простым, ясным и афористичным языком не только вызовет читательский интерес, но и послужит:«трезвым напоминанием о том, что время великих потрясений для России – это наша национальная трагедия и наша личная беда, и что век XXI станет для всех нас тем временем, когда мы начнём, наконец, жить по законам нормальной человеческой логики – без революций и контрреволюций».Книга адресована широкому кругу читателей.
Кто он — палач, убивший декабрьским днем 1981 года народную любимицу, замечательную актрису Зою Федорову? Спустя годы после рокового выстрела полковник Костенко выходит на его след. Палач «вычислен», и, как это часто бывает, правосудие оказалось бессильно. Но не таков Костенко, чтобы оставить преступника безнаказанным…
В ночь на 22 июня 1941 года при переходе границы гибнет связной советской армейской разведки. Успевший получить от него документы капитан-пограничник таинственно исчезает вместе с машиной, груженой ценностями и архивом. На розыски отправлена спецгруппа под командованием капитана Волкова. Разведчикам противостоит опытный и хитрый противник, стремящийся первым раскрыть тайну груза.Роман является вторым из цикла о приключениях советского разведчика Антона Волкова.
В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха.
Повесть «Противостояние» Ю. С. Семенова объединяет с предыдущими повестями «Петровка, 38» и «Огарева, 6» один герой — полковник Костенко. Это остросюжетное детективное произведение рассказывает об ответственной и мужественной работе советской милиции, связанной с разоблачением и поимкой, рецидивиста и убийцы, бывшего власовца Николая Кротова.