Траншея - [4]

– Витек? – уточнил он.

Витек все же напрягся и выдрал камень из земли.

– Нужно поговорить, – сообщил блондин.

– Если ты из тех, кто нашел себе здесь мочалку с немецким гражданством, чтобы пустить с помощью этой мочалки корни, и при этом совершенно не имеет значения, какой у мочалки мерзкий вид – лишь бы зацепиться: руками, зубами, когтями… Нет, не зубами или когтями – членом! Главное, зацепиться в Германии! Хоть членом за мочалку…

Камень вылетел из траншеи, словно выпущенный из катапульты. Витек вновь схватился за лопату и отвернулся, демонстрируя залитую потом спину.

На губах блондина заиграла улыбка.

– Я одинок, как перст. Мало того, я – импотент, и поэтому даже при желании не смогу зацепиться за мочалку членом. И потом, я не в восторге от Германии, честно тебе скажу. В России жить куда веселее. Вообще, в стране, где сплошной бедлам, только и стоит жить. От упорядоченного образа жизни люди вырождаются. Ты посмотри на них…

Блондин сделал всеохватывающий жест руками.

– Все равно проваливай, – ответил Витек. – Ты мне сбиваешь ритм.

– Вот это – деловая постановка вопроса. Время, потраченное на беседу, я тебе потом зачту.

Витек внимательно оглядел блондина и вонзил титановый штык в грунт. Довольно-таки смазливое у него личико, на подбородке – шрам. Блондин вытащил пачку "Ротманса" и закурил.

– Зови меня Сигизмундом. И давай, выныривай из своей канавы, мы сейчас устроим небольшой брифинг. Или рабочую конференцию, если тебе так больше нравится. Я здесь представляю профсоюз русских землекопов.

Он протянул руку, но Витек запыхтел и выполз наверх без посторонней помощи.

– Значит это тебе должен Олег?

– Ну, не совсем… – Сигизмунд обозрел ландшафт и втянул воздух полной грудью. Видимо, был переполнен положительными эмоциями. – Он должен одному из моих приятелей. Самую малость.

– По фамилии Бас?

– М-м-м… не помню. Да это и не важно. Мой друг просил проверить, не вешает ли твой брат ему лапшу на уши. Только и всего.

– Как видишь, не вешает.

– Что значит, я вижу? – Сигизмунд лучезарно улыбнулся. – Я вижу, что ты корячишься здесь как ишак. Это я вижу. Но я так поверхностно к делу не подхожу.

Витек недоуменно уставился на дымящуюся сигарету.

– Ведь я не просто так, из удовольствия корячусь, мне за это, между прочим, тугрики заплатят.

– Вопрос в том, уложишься ли ты за оставшийся срок. Думаю, нет. Домик-то во-о-он какой. Я бы сказал, солидный домик. Зачем же тогда затягивать спектакль? Не лучше ли будет, если ружье на стене выстрелит без промедления?

– Я все сделаю и заплачу деньги, ружью вообще незачем стрелять.

– А Станиславский был другого мнения…

Внезапно Витьку нечем стало дышать. Словно на голову набросили целлофановый кулек.

– Ты просто не видел, как я работаю! – с трудом вытолкнул он из себя.

Сигизмунд рассмеялся, показывая ровные белые зубы.

– Между прочим, я любуюсь тобой уже целый час! Роешь ты, словно ошпаренный таракан. Художественно роешь, даже не хотелось мешать. Но для того, чтобы успеть вовремя, тебе нужно взорвать хотя бы половину дома.

– Обойдусь и так! – хрипло выкрикнул Витек и закашлялся.

– Обойдешься… – Сигизмунд скривил губы. – Да ты завтра копыта отбросишь. Когда ты начал?

– Шесть дней назад.

Последовало молниеносное движение, Сигизмунд схватил Витька за грязные патлы и притянул к себе.

– Никогда не ври мне, понял?

– Я и не вру, – дрогнул Витек. – Можешь спросить у Пауля.

– Что еще за Пауль?

– Хозяин дома.

– Ладно. – Сигизмунд отпустил Витька и тот брякнулся на колени. – И он действительно обещал тебе тысячу марок?

– Да. Правда, он мог нанять экскаватор, я еще удивился. Но он обещал.

– Козел! – осклабился Сигизмунд. – В канаве тебе и место. Конечно, он мог бы нанять экскаватор, но стоило бы это ему подороже.

– Может быть и козел, – согласился Витек, – только мне непонятно, как из-за тысячи долларов можно угробить человека? У твоего друга что, на жизнь не хватает?

– Нет, ты – не козел, – покачал головой Сигизмунд. – Ты – мудак. Конечно, ему наплевать на эту конкретную тысячу. Но таких, как твой братец, у него сотни. И все должны знать, чем чревато невозвращение денег в срок.

– Значит, показательный процесс?

– Слушай, ты! – заорал Сигизмунд. – Твой братец – ублюдок! Привыкли, бля, строить из себя невинных овечек, жертв обстоятельств. Вы должны четко понять, что все ваши проблемы – именно ваши проблемы, и ничьи больше. Решил – тебе считается, не решил – получи пулю в лоб. Когда придет время, я снова приеду, чтобы кассировать долг. Если будет что кассировать. Если же нет…

Не договорив, он щелчком послал окурок в траншею и уселся в серебристый "Вольво". А Витек пополз назад к титановой лопате.

И Сигизмунд тут же пропал, растворился, исчез из памяти, поскольку у задней стены дома грунт оказался еще дерьмовее. Пришлось взяться за кирку. В памяти всплыл какой-то старый мексиканский фильм, в котором длинная цепь каторжников, растянувшись вдоль дороги, орудовала мотыгами. Витек опускал кирку и рядом тысячи каторжников опускали свои мотыги. Граммофон заело и он выплевывал все одну и ту же песню:

"Дороги вы, дороги, желанья сожжены,

и нет у меня ни Бога, ни черта, ни жены,