Трансформация войны - [119]
Еще раз повторимся: суть войны заключается не в том, что представители одной группы людей убивают представителей другой, а в том, что они, в свою очередь, готовы быть убитыми в ответ, если это будет необходимо. Следовательно, для того чтобы установить вечный мир, пришлось бы каким-то образом искоренить готовность, даже стремление людей идти на любой риск, вплоть до риска быть убитыми. Данная книга не решит вопрос о том, заложено ли это стремление в нас от природы и, по словам Фрейда, присуще ли каждому из нас стремление к смерти. Даже если такое желание в людях и существует, вряд ли оно локализовано в какой-то определенной зоне головного мозга и не связано ни с какими другими желаниями. Если судить по тому, как действуют психотерапевтические препараты на тех, кто их принимает, вероятно, людей удалось бы избавить от этого желания, только превратив их в зомби: т. е. одновременно убив в них все характерные человеческие качества, такие, как игривость, любопытство, находчивость, творческие способности и даже радость жизни. Все эти качества роднит друг с другом то, что они подразумевают преодоление неизвестности. В той степени, в какой познание непознанного имеет результатом ощущение человеком собственной силы и является проявлением этой силы, все перечисленные человеческие качества сами по себе — жалкое подобие войны. Если говорить словами Гельмута фон Мольтке, вечный мир — это мечта. Если принять во внимание цену, которую нам пришлось бы заплатить за это, возможно, эту мечту даже не повернется язык назвать прекрасной.
Сказать, что война подразумевает игру со смертью, не значит приравнять ее к самоубийству; как показывает история крепости Масада, самоубийство — это не начало войны, а ее конец. За исключением вмешательства в мозг человека, вероятно, единственный способ искоренить войны — настолько усилить власть правительства, чтобы сделать исход войны известным заранее. Представляется возможным, хотя едва ли вероятным, что установившийся во всем мире единый режим репрессивного, тоталитарного, диктаторского типа однажды предпримет попытку достичь этой цели. Вероятно, такой режим мог бы установиться только после большой ядерной войны, в которой одному центру власти каким-то образом удалось бы уничтожить все остальные, но при этом самому не оказаться уничтоженным. За ядерными бомбардировками последовали бы масштабные полицейские операции, предположительно, в пораженной радиацией среде. Укрепив свою власть, режиму пришлось бы положиться на всепроникающий полицейский аппарат, а также на сложную технику, способную постоянно держать всех и каждого под наблюдением. Для того чтобы лиц, входящий в узкий круг избранных, невозможно было перехитрить, переманить на другую сторону (или чтобы предупредить всякого рода небрежность с их стороны), пришлось бы полностью автоматизировать и управление, и техническое обслуживание применяемой техники. Полностью автоматизированное устройство для чтения человеческих мыслей — более примитивное устройство не подошло бы — пришлось бы подключить к человеческому мозгу, чтобы оно могло оказывать влияние на тот посредством химических или электрических воздействий. Людей контролировали бы роботы, и сами люди превратились бы в роботов. Реальность одновременно напоминала бы и книгу Олдоса Хаксли «О дивный новый мир», и произведение Джорджа Оруэлла «1984». Она была бы настолько ужасной, что по сравнению с ней даже война выглядела бы благословением.
Третьим возможным способом искоренить желание воевать, и следовательно, сами войны, стало бы участие в них женщин, но не в качестве вспомогательного персонала или тайным образом, а в качестве полноценных и равных партнеров. Здесь не место развивать тему психологических различий между полами, зачастую вымышленных, и относительной значимости биологических и социальных факторов, определяющих эти различия. Достаточно повторить, что, за исключением совершенно разной роли полов в физиологических процессах размножения, деторождения и вскармливания потомства, ничто не было более характерным для взаимоотношений мужчин и женщин на протяжении истории, чем нежелание мужчин допускать женщин к участию в войнах и боях. Во все времена мужчины возмущались, если им приходилось играть женскую роль, поскольку сие оскорбляло их мужское достоинство; вплоть до того, что это иногда применялось в качестве наказания. Если бы мужчин заставили воевать вместе с женщинами или против них, то либо война превратилась бы в пародию (кстати, это и есть обычный способ увеселения во многих культурах), либо мужчины с отвращением сложили бы оружие. Каким бы желанным ни был для некоторых такой исход, он принадлежит к области вымысла. Можно заподозрить, что если бы мужчин поставили перед выбором, они скорее отказались бы от женщин, нежели от войны.
Все это, конечно, предположения. Их практическая значимость состоит в том факте, что если отнять у армии боевой дух, то такой армии будет грош цена. За последние несколько десятилетий регулярные армии, включая крупнейшие и самые лучшие, регулярно терпели поражения в многочисленных конфликтах низкой интенсивности, хотя казалось, что у них на руках все козыри. Это должно было бы заставить политиков, военных и их научных консультантов попытаться по-новому и более фундаментально посмотреть на природу современной войны; однако в действительности не было предпринято ни одной мало-мальски значимой попытки произвести переоценку устоявшихся взглядов. Находясь в плену традиционного стратегического подхода, проигравшие снова и снова находили смягчающие обстоятельства, чтобы оправдать свое поражение. Часто они ссылались на то, что им якобы нанесли удар ножом в спину, обвиняли политиков, которые отказались предоставить им свободу действий, или соотечественников, которые не оказали им поддержку, на которую они, по их мнению, были вправе рассчитывать. В других случаях они прятали голову в песок и доказывали, что потерпели поражение в политической войне, либо в психологической войне, либо в пропагандистской, либо в партизанской войне, наконец, в войне с терроризмом — короче говоря, в чем угодно, кроме войны как таковой.
Институт государства (state), как он существует в наше время, обладает целым рядом свойств, которые мы считаем само собой разумеющимися. Государство является корпорацией в исконном смысле этого слова — обладает собственным юридическим лицом, отличным от личности правителей; включает в себя правительственный аппарат и совокупность граждан (подданных), но не совпадает ни с тем, ни с другим; имеет четко определенные границы и существует только при условии признания другими государствами и т. д. Но институт такого рода — довольно позднее явление в истории человечества, и нет никаких оснований считать его вечным.
Выступление на круглом столе "Российское общество в контексте глобальных изменений", МЭМО, 17, 29 апреля 1998 год.
Когда Геббельс создавал свое «Министерство пропаганды», никто еще не мог предположить, что он создал новый тип ведения войн. В XXI веке войны приняли новый облик. Война превратилась не только в противостояние военной силы, но и в войну информационных технологий.Сегодня любая война начинается с информационного «артобстрела». Зачем завоевывать страну силой оружия, сталкиваясь с сопротивлением и неся потери? Ведь можно подчинить ее изнутри, силами ее же граждан. Это и есть конечная цель, глобальная стратегия информационной войны.
Книга шведского экономиста Юхана Норберга «В защиту глобального капитализма» рассматривает расхожие представления о глобализации как причине бедности и социального неравенства, ухудшения экологической обстановки и стандартизации культуры и убедительно доказывает, что все эти обвинения не соответствуют действительности: свободное перемещение людей, капитала, товаров и технологий способствует экономическому росту, сокращению бедности и увеличению культурного разнообразия.
Феноменом последних лет стал резкий рост массовых протестных выступлений в разных странах мира. На смену череде «оранжевых революций» пришли «революции 2.0», отличительная черта которых — ключевая роль Интернета и социальных сетей. «Арабская весна», «Occupy Wall Street», «Болотная площадь», лондонские погромы, Турция, Бразилия, Украина… — всюду мы видим на улицах молодежь и средний класс, требующий перемен. Одна из точек зрения на эти события — рост самосознания и желание молодых и активных участвовать в выборе пути развития своих стран и «демократический протест» против тирании и коррумпированных элит.
Конфликт вокруг Западной Сахары (Сахарской Арабской Демократической Республики — САДР) — бывшей испанской колонии, так и не добившейся свободы и независимости, длится уже более тридцати лет. Согласно международному праву, народ Западной Сахары имеет все основания добиваться самоопределения, независимости и создания собственного суверенного государства. Более того, САДР уже признана восьмьюдесятью (!) государствами мира, но реализовать свои права она не может до сих пор. Бескомпромиссность Марокко, контролирующего почти всю территорию САДР, неэффективность посредников ООН, пассивность либо двойные стандарты международного сообщества… Этот сценарий, реализуемый на пространствах бывшей Югославии и бывшего СССР, давно и хорошо знаком народу САДР.
Аннотация издательства: Книга посвящена малоизученной проблеме военного искусства — военной хитрости. Рассматривается ее использование в войнах, битвах и сражениях с древности до наших дней. На конкретных исторических примерах раскрываются секреты достижения победы с наименьшими затратами сил, времени и средств. Показывается универсальное значение характерных для военной хитрости принципов, методов и приемов для решения особо сложных и ответственных управленческих проблем в ситуациях повышенного риска.