Трансформация, блин - [16]

— У Вас есть уникальный шанс изменить свою жизнь! —продолжал я. — Вы увидите всё, так сказать, с другой стороны. Видеть мир глазами врача — это так уныло. Вам же, наверняка, хотелось узнать — как смотрят на мир другие!

В этот момент из ближайшей палаты с табличкой «Фаза! Вход запрещен!» появился странного вида мужик с плакатом «Бензодиазепи́ны — твой вариант реальности!». Сквозь оставленную открытой дверь виднелись упаковки вермишели быстрого приготовления и горки книг по НЛП.

— Кто твой лечащий врач? — поинтересовался психиатр.

— У меня не лечащий врач, а тренер! —гордо ответил я. —Потому что нас не лечат! Нам увеличивают EQ!

Врач посмотрел мне куда–то в область паха и выдал длиннющий лист, на котором красовалось: «Текст опросника СМИЛ (MMPI) — мужской вариант». На четвертом пункте «думаю, что мне понравилась бы работа библиотекаря» я застыл до вечера. Мимо сновали больные, сестра взяла у меня пробу стафилококка, а я всё думал над этим вопросом. И, только дойдя до «временами я чувствую, что умираю», потерял сознание.

 

Как–то раз Тре Нер дал Лао вопросник MMPI. «Зачем это?» — спросил Лао. «Я люблю читать о любви» — улыбнулся Тре Нер.

 

Глава 19. Экстерминатус (Последний уикенд).

Флегматично моросил дождик. Древний автобус вез нас по колдобинам проселочной дороги из города. Вез от этих ужасных, ненавистных родственников к старой базе отдыха, где б мы могли уединиться в новой и счастливой тренинговой семье. Часть лидеров громко смеялась, часть плакала. Вообще, смеяться или плакать для нас не имеет большого значения. Главное — делать это максимально энергично. Ведь именно за это мы заплатили деньги — за перехлест эмоций и отключение надоевшего разума. Водитель первые полчаса рейса очень боялся нас, но позже, когда властительница завела «Реквием группы EQ–17»,затих и только иногда суетливо крестился.

Полуразрушенный дом отдыха шелестел истлевшими плакатами: «Ленинским кур…», «Крепи …ом», «Мир!».

Дождь усилился. Группа выстроилась под коричнево–красным «Крепи ом!» и, по команде тренера, засмеялась. Мы, сверхлюди, могли теперь рыдать или смеяться по команде хозяина, независимо от реальности.

— Вы шли к этому моменту, — начала госпожа, — сквозь нехватку денег, презрение окружающих, издевательства врачей! Вы видели гибель прежнего хозяина. Вы — героическая группа, которая попадет в историю!

Конечно же мы все почувствовали, что уже попали в историю.

 

Тренер, прокашлявшись, затянула:

 

«Близкие люди — такие дальние,

Близкие люди — кони педальные…

Только в лайфспринге есть эйфория,

Только в лайфспринге все не такие…»

 

Странный кот с ошейником, на котором виднелась надпись «Кот Нильсена», появился из–за широкого силуэта нашей хозяйки и подозрительно уставился на группу.

 

«Близкие люди — нам не друзья.

Близких трогать за попу нельзя.

Близкие люди нас не понимают.

Часто сектантами всех обзывают».

 

Дождь злил животное. Зверек периодически стряхивал с шерстки воду, но не уходил. Это было, по меньшей мере, странно, потому что мы не брали с собой ничего, кроме вермишели быстрого приготовления. А это коты не едят даже под страхом кастрации.

 

«Близкие люди — это мерзавцы.

Мешают в лайфспринге нам оставаться.

Деньги нам близкие будут давать,

Чтоб совершенствоваться помогать».

 

Кот почесал за ухом, как бы сбрасывая воображаемую лапшу.

 

«Деньги хозяевам новым носи.

В хоре, как мы, завсегда голоси.

И не жалей на лайфспринг ничего —

Нет в твоей жизни полезней его».

 

«Нету полезней его» — подхватил речитативом хор.

 

Зверек фыркнул и ушел куда–то в дождь, презрительно отряхивая лапки от грязи.

 

Тренер после песни всё говорила и говорила. Мы слушали её, открыв рты. Причем, рты мы открыли для того, чтоб захватить дождевую влагу. На этом уикенде нужно много плакать, а воды в заброшенном доме отдыха не было.

 

— Теперь мы будем рыдать! —прокричала тренер. —Плакать о прошедшей молодости, высоких EQ и цене на коммунальные услуги!

Мы бросились обниматься. Кстати, Вы никогда не пробовали обниматься во время рыданий? Если рыдая обнять женщину в тонкой блузке, — блузка намокнет!

— Сейчас все, по очереди, покайтесь! Расскажите своей новой семье всё самое сокровенное!

— А аквалангист! —донеслось с диким хохотом откуда–то из–за дождя.

Хохот «аквалангиста» заглушил мотор автобуса, уносящего от нас пугливого набожного водителя.

— Хорошо, очень хорошо, но —больше тепла! —кричала тренер, обнимая облезлый памятник В. И. Ленину.

Слезы. Дождь. Лидерство. Экстерминатус. Что было дальше — никто из группы не может вспомнить до сих пор. Слезы, смешанные с дождем. Смех, переплетающийся с раскатами грома. EQ торжествовало, выворачивая нас наизнанку. Жестокий и непонятный мир обычных людей покидал нашу группу, отметившись только нервным кошачьим пометом в запасах вермишели.

 

Когда Лао Спри повзрослел, он захотел стать тренером. Поразмыслив, Лао написал длинное письмо в тренинговый монастырь. Писал долго, выверяя по словарям каждое слово. Но из монастыря пришел отказ. «Почему я ещё не готов? Ведь я уже взрослый!» — спросил Лао Тре Нера. «Тренер никогда не взрослеет» — ответил Тре Нер и зарыдал, потирая Лао Спрингу волшебную палочку.