Трамвай идет в депо - [21]

Опыт подсказывал, что большинству людей, с которыми я разговариваю, такого объяснения было достаточно, чтобы не смущаясь ответить на вопросы. В наше время люди редко вчитываются в удостоверения. Многие, когда я представляюсь подобным образом, думают, что я следователь. И только некоторые уточняют: «Вы из полиции?» Тут приходится признаваться, что я частный детектив, и допрос иногда идет уже сложнее. Полиции доверяют все-таки больше. Частный детектив в головах соотечественников до сих пор остается явлением экзотическим и заморским.

В этот раз девушка мне попалась подозрительная.

– Если вы из полиции, то почему не в форме? – спросила она, после чего открыла заднюю дверцу машины и начала выгружать на заснеженную дорожку пакеты с продуктами.

В одном из них благородно звякнули толстые бутылки. Я узнала на пакете логотип самого пафосного в Тарсове магазина, в который простые обыватели, заботясь о кошельках, предпочитали не заходить.

– Я не из полиции. Я частный детектив.

– Это безумно интересно, но верится с трудом, – ответила мадам, хлопая увесистой дверцей машины.

– И тем не менее это так. У меня не так много вопросов, но вы могли бы очень помочь, согласившись на них ответить.

Девушка посмотрела на меня с сомнением.

– Я помогу вам донести сумки до дома, – улыбнулась я как можно шире.

– Нет, не надо, – нахмурилась собеседница.

Я мысленно дала себе подзатыльник. Зашла без спроса на территорию частного дома, а теперь еще пытаюсь проникнуть внутрь. Так это выглядело со стороны.

– Хорошо, давайте поговорим здесь, – предложила я. – Вам совершенно нечего бояться. Это просто пара вопросов.

– Подождите.

Девушка прошла по дорожке к дому, неся по два пакета в каждой руке, потом отперла дверь и позвала кого-то. На ее зов откликнулся гигантский пес, который чуть не снес дверь, приветствуя вернувшуюся домой хозяйку.

Увидев меня, маячившую у внедорожника, мохнатый шкаф оглушительно залаял. Такого утробного, гулкого, громоподобного лая мне еще не приходилось слышать. Я похолодела, потому что поняла – от этого чудовища меня не защитит даже бронированный сейф. Если псу придет в голову броситься, от мучительной смерти меня спасет только упавший на него с неба, как в мультике, рояль.

– Сидеть, – приказала хозяйка и сняла с двери цепь поводка.

К моему удивлению, пес оказался воспитанным и тут же исполнил приказание. Девушка надела на питомца поводок и пошла в мою сторону. Пес потрусил за ней, разглядывая меня исподлобья.

– На всякий случай, – пояснила она.

Я не удержалась и спросила:

– Зачем держать такую собаку дома, если она должна охранять территорию на улице?

– Холодно же, вы что! – возмутилась девушка. – Мы Геракла надолго снаружи не оставляем.

Я посмотрела на пушистую шубу Геракла и подумала, что он вряд ли замерзнет даже при минус пятидесяти.

– А вы его удержите, если что?

– Если что – это что? – хитро спросила хозяйка, наморщив прекрасный миниатюрный носик. – Если вы будете нападать – не удержу. А в остальных случаях он послушный. Мы с дрессировщиком много занимались. Да, Герочка? Голос!

– Гр-р-раф-ф-ф! – рявкнул «Герочка» так, что с ближайших кустов занавеской осыпался снег, и равнодушно посмотрел в мою сторону.

Я с ужасом отодвинулась подальше от собаки, но пес, словно демонстрируя справедливость хозяйкиных слов, молча уселся рядом с ней на снег и более не издал ни звука.

– Хорошо, – сказала я, пытаясь не думать о клыках и слюнявой пасти этого мохнатого людоеда, –   как вас зовут?

– Алена.

Девушка была хрупкая и невысокая, стройная, как газель. Мелкие черты лица совсем не портили ее облик, наоборот, делали очаровательной. Глаза, черные и блестящие, как ягоды смородины в росе, смотрели весело, но настороженно.

Я начала как можно мягче:

– Алена, расскажите, пожалуйста, когда вы видели своих соседей последний раз?

– Каких именно?

– Тех, что живут напротив. Одинцовых.

Девушка задумалась.

– Знаете, так сразу и не скажу. Вообще-то давно. Может, просто уехали куда-то. Они часто путешествуют. Пару раз просили нас за участком присмотреть. Но вообще обычно просто уезжают, и все, никому ничего не говорят.

– Вы не общаетесь?

– Нет, только здороваемся. Тут, понимаете, у всех свой круг общения. Иногда, конечно, перекидываемся парой слов или обсуждаем какие-то обыденные дела – ну там, укладку асфальта на въезде или уличное освещение, – но на этом все. Детей вместе не крестим.

– Понятно. И ничего необычного на территории Одинцовых вы не замечали?

– Нет. Но ведь все зависит от того, что считать необычным. Мы не знаем, с кем они общаются. У них бывали гости, бывали семейные праздники. Какая-то пожилая дамочка приезжает часто – бабушка их, кажется. Но если я увижу кого-то на дорожке их дома, вряд ли подумаю, что это грабитель или убийца. Приму за обычного посетителя. А в чем дело? Они правда пропали? Все вместе?

– Похоже на то. И случилось это, по моим данным, около двух недель назад.

– Ужас какой! Но почему тогда расследованием занимаетесь вы, а не полиция?

– Это долгая история, – уклончиво ответила я. – Полиция, похоже, верит, что никакого похищения нет. У них нет достаточных оснований предполагать иное. Меня наняла мать Олега Одинцова. Я просто пытаюсь разобраться, почему семья не выходит с ней на прямую связь.