Трамп и эпоха постправды - [43]

Как оказывается, в условиях демократии мы делаем следующее: мы даем каждому организму один голос (если эта особь не совершала преступных действий). Я никоим образом не призываю перестать так делать (претворять в жизнь принципы «один человек — один голос» и «никто не выше закона»… и не ниже его). Однако я действительно выступаю за то, чтобы мы перестали полностью игнорировать внутренние реалии. По меньшей мере нам стоит учитывать эти внутренние сферы в наших образовательных системах и стремиться реально помогать индивидуумам расти, развиваться и эволюционировать от эгоцентризма к этноцентризму, далее к мироцентризму, а затем и к интегральным потенциалам. Не просто указывать на всю совокупность из 100 человек и считать их всех равными перед лицом закона и демократии, а помнить о том, что необходимо смотреть на происходящие в них внутренние процессы, когда мы решаем, чему в нашей культуре хотим аплодировать и что хотим воспевать. Если же мы просто возьмем 100 человек и скажем: «Давайте включим их всех, без оговорок», — мы на равных включаем и тех 60 граждан, которые категорически не желают включать других. В какой-то момент это нам жестко и сильно аукнется и серьезно подорвет наши глубочайшие чаяния и высшие идеалы.

В демократической системе это прямо приводит к тому, что государственный деятель и 4-й президент США Джеймс Мэдисон назвал тиранией большинства. Если 60 % населения находится на этноцентрическом уровне, демократическая страна с радостью голосует за Трампа. Гитлер на самом деле был избран демократическим путем.

Это также объясняет полнейший затор во всех устремлениях активистов, борющихся за социальную справедливость. Их официальная позиция — стремление к тотальному многообразию и полнейшему всевключению. Однако в своих протестных акциях они громогласно порицают любых открыто проявляющих себя расистов, сексистов и т. д. Их официальная позиция гласит, что не существует взглядов, которые лучше других: «то, что истинно для тебя, истинно для тебя, а для меня истинно то, что истинно для меня». Но очевидно, что сами они в это не верят, причем категорически. Ведь если они в это верят, с чего бы им так громко кричать на расистов и сексистов, имеющих, так сказать, свои истины, «истинные для них самих»?

Эти зеленые активисты так поступают, потому что у них все же есть иерархия ценностей. В лучших случаях это не иерархия доминирования, а подлинная иерархия роста, которая ставит мироцентрическое всевключение выше этноцентрического притеснения и исключения. И все же на официальном уровне они отрицают любые иерархии и любое «мерзкое ранжирование». Куда ни глянь, всюду они проявляют перформативное противоречие: делают и говорят именно то, что, по их утверждениям, вы не можете делать и обязаны не делать, а именно отрицают аперспективное безумие и придерживаются того, что, как они совершенно твердо верят, представляет собой более верное воззрение. Они не говорят: «То, что истинно для вас, истинно для вас, а для меня истинно то, что истинно для меня». Вместо этого они заявляют, причем довольно громогласно: «Нет, в данном случае то, что истинно для меня [мироцентрическое воззрение], уж лучше пусть будет истинным и для тебя, расист [этноцентрик], а не то огребешь проблем!» Однако нигде в своей системе убеждений зеленый не может обосновать эту позицию, поскольку официально допускаются только аперспективное безумие и идея отсутствия истины (иерархий, рангов, суждений). Ведь, дескать, если даже наука не более истинна, чем художественный вымысел, то у этих «высших ценностей» и вовсе нет ни малейшего шанса.

Очень важно понять, насколько глубоко проблемной и безнадежно запутанной позицией выступает перформативное противоречие. Оно всерьез отрицает какую-либо реальность вашего существования. Когда вы от всего сердца говорите: «Нельзя утверждать, что какие-то ценности лучше других», — само это утверждение отрицает основания для того, чтобы быть убедительным (если ни одно из убеждений не лучше других, то само утверждение об этом не лучше, чем другие, а потому нет ни малейших оснований для того, чтобы ему верить). Тут не понадобится и двух предложений, прежде чем сама позиция начнет себе противоречить. Достаточно одного — и утверждение подрывает себя же. Оно заявляет, будто лучше имеющихся альтернатив, но само это утверждение о превосходстве над другими есть именно то, что оно же и отрицает. Его существование отрицает его же существование. Так что человека, который придерживается подобного убеждения, можно назвать ходячей машиной по самоотрицанию, вечным двигателем самодеконструирования, мучимым глубокой экзистенциальной неуверенностью в себе. Вот почему, как я постоянно отмечаю, постмодернисты, разделяющие данные взгляды, на самом деле в них не верят. Тот факт, что они придерживаются подобных воззрений, по сути, есть заявление о том, что эти воззрения на самом деле представляют собой нечто истинное. Ведь из-за этого они и стали сторонниками таких взглядов, так что они подрывают свои же убеждения, как только называют их вслух. Но учтите: несмотря на всю очевидность ситуации, которая предстает перед нашими взорами сейчас, целая эпоха философии и наук о человеке рьяно посвящала себя воплощению как раз подобных перформативных противоречий. В результате произошло множество катастроф, включая и царящую ныне культуру постправды.