Трактирщица - [7]
платья. Мимо него, не заметив, вверх по лестнице взбежала
Хозяйка — сияющая, радостно-возбужденная. Дик хотел
промолчать, но не удержался:
— Тири?!
Она на миг застыла в полете подстреленной птицей, но не
показала растерянности, когда обернулась:
— Дик?!
Сейчас она смотрела на Дика совсем не так, как вчера, — а
так, как смотрят на неожиданное досадное препятствие,
прикидывая, как бы его побыстрее и попроще обогнуть.
— Ты… ты не хотела мне ничего сказать?
— Что же я могу сказать тебе?
— Хорошо. Похоже, нам больше не о чем говорить.
— Ты действительно так считаешь? — Тири напряглась,
вглядываясь в лицо менестреля.
"Вот они, женщины. Только что гадала, как бы от меня
отделаться; теперь боится, что я сам уйду".
— Я, — начал Дик неспешно и веско, растягивая паузы и
ощущая, как растет напряжение, как тишина начинает звенеть
перетянутой струной, — я… считаю… так: один, два, три!
— Ну ты скажешь, Дик! — облегченно расхохоталась Хозяйка.
— Бывал я в разных краях, — продолжал Дик, — видел и такие
страны, где круглый год жара, вечное лето…
Тири облокотилась на перила, выражая вежливое недоверие
вместе с готовностью дослушать занятную байку.
— …Там прекрасные цветы и вкусные плоды созревают каждый
день и доступны любому, стоит только протянуть руку. Поэтому
люди там не знают забот и не носят никакой одежды…
— Правда, Дик? Все голые — и мужчины, и женщины?
— Да, и никто этого не стесняется, потому что они все так
живут всю свою жизнь, с рождения до смерти, и не знают, что
может быть иначе…
Тири глядела на рассказчика распахнутыми по-детски глазами.
"Да, я способен, если захочу, опять завладеть ее вниманием
— на минуту, на час, может быть — еще на одну ночь. Но — и
только, ничего это не значит, с глаз долой — из сердца вон. Да
хочу ли я к этому возвращаться? А если хочу — зачем, почему?"
— …А считают в тех краях вот как, — Дик начал
глубокомысленно загибать пальцы, — один… два… много…
Тири расхохоталась так, что перегибалась через перила,
случайно или намеренно лишний раз демонстрируя Дику все прежде
скрытое за вырезом платья.
("К черту все эти намеки! Пора, наконец, поговорить
напрямик и начистоту.")
— А в некоторых случаях счет еще короче: или нисколько, или
— один. А больше — уже много.
— Например? — Тири оборвала смех, насторожилась.
— Например, можно или стоять, или сидеть на стуле — на
одном. На двух уже неудобно. Хотя есть любительницы и на трех
сразу усидеть…
Хозяйка нахмурилась.
— Ты принял так близко к сердцу, что я разговаривала с
этим… петушком? Но разве…
— Разговаривала? — тихо переспросил Дик.
Она ненадолго смутилась, но вновь гордо вскинула голову,
капризно дернула плечиком:
— В конце концов, это долг хозяйки — разговаривать с
гостями. И если у нас с ним нашлось немало общего, почему бы
этим не воспользоваться?
— Вот как. Ты и мной… пользовалась? — еще тише спросил
Дик.
Она промолчала, упорно избегая встретиться взглядом.
— Красивая ты, Тири, — вздохнул Дик (Хозяйка оживилась,
приосанилась, взглянула на собеседника со снисходительной
благосклонностью) — …и по хозяйству умелая, и во всех делах
ловкая… А все же твоего мужа я могу только пожалеть.
— Кто ты такой, чтоб его жалеть?! — неожиданно глаза
Хозяйки гневно потемнели.
"Вот как! Похоже, есть еще и муж! Ай да плутовка…
Интересно, кому же такое «сокровище» досталось?" — подумал
Дик, вслух же произнес кротко:
— Я — странник и могу не знать местных обычаев. Видимо,
здесь муж должен радоваться, что жена милуется каждый день с
новым гостем?
Удар попал в цель: Хозяйка закусила губу и опять промолчала.
— Вспомнил я еще одну историю, — продолжил Дик. — Опытный
лекарь покидает некий замок, где многих лечил. Все больные
вышли его провожать, и вот лекарь уже у выхода поворачивается
и говорит им: "Бимс, Фимс, Мимс, — до свидания. Гимс," — тут
Дик скорчил скорбную гримасу, — "Прощайте!"
Тири опять расхохоталась, только смех был уж слишком
натянутым:
— Ох, веселый же ты, Дик! Все у тебя одни шуточки…
— Ты еще веселее, Хозяйка! Любишь в шутку поиграть людьми
вместо кукол, потянуть за живое, за самые чувствительные
ниточки, поглядеть — как они забавно дергаются! Надоела одна
кукла, сразу — за другую… А не боишься, что перетянешь — и
порвутся ниточки? Я ведь — кукла с характером. Со мной разок
поиграешь, больше уже не получится!
— Чего же ты от меня хочешь, Дик?
— Ясности. Честности. Откровенности. Правды!
— Я… я сама не знаю…
Тири, как ни странно, растерялась; кажется, она впервые
задала себе вопрос, затронутый Диком, и не могла найти ответ.
— Поверь, я очень боюсь тебя обмануть… Но я — каждый раз
другая, словно во мне не одна душа. С тобой я была такой,
какой ты меня хотел видеть, и другой ты меня еще не видел. Я
чувствовала сама, что становлюсь лучше, чище, светлее… Но
этого недостаточно, есть еще и другая «я», которой тоже нужно
взять свое! И я не могу с этим справиться… Да, я люблю
играть, — но собой, прежде всего, словно мне дается еще одна,
добавочная жизнь. Ты — счастливый, ты столько видел, везде
бывал… А я иногда просыпаюсь от ужаса, понимая, как мало
времени мне осталось, и то уходит впустую… Мне хочется
прожить десяток, дюжину жизней — разных! Вот уж такая, видно,
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сумеет ли Любава, послух князя, выполнить задание, несмотря на противостояние польского посланника и жителей колдовского Муромля? Города песенников и сказителей, детей Велеса? 1054 год. Правление князя Ярослава Новгородского. Мятеж волхвов в Залесье. Использована концепция «Славянских древностей» Иванова и Топорова, Для реконструкции народно-религиозного творчества взяты образы современного фэнтези, потому что по существу фантазии жителей 11 века и современных людей удивительно совпадают.
Старый Крым, наши дни. Одинокая татарка Айше-абла подобрала у подножия горы Агармыш новорожденную девочку. Милую, кроткую, нежную… вот только с птицами и зверями малышка ладила куда охотнее, чем с людьми. И дела у татарки пошли все лучше — не иначе колдовством промышлять стала. Кто же вырастет из найденыша? В тексте есть: смерть, крым, осы.
Двое друзей в результате несчастного случая попадают из 23-го примерно в 30-й век. Думаете, через тысячу лет сохранятся коптящие заводы? Нет, — идет конец техногена. И все может быть гораздо интереснее. Маги, говорящие на языках программирования… Растущие на деревьях готовые изделия. Я затрудняюсь назвать жанр. Это… научная фэнтези. Написана ещё в 1995. Научная Фэнтэзи, созданная неудержимым воображением автора — инженера и программиста. Ведь программист… он почти что супермен… Он владеет Истинной речью… и повелевает рукотворной природой, особенно такой, как в этой книге, где дома растут, как грибы после дождя, где в соседнем лесу можно найти новейший процессор, "летающую тарелку", живое такси или повстречать прекрасную амазонку. Герои повести с первых мгновений втянуты в извечную борьбу добра и зла, где истинные намерения иногда грубо, а иногда тонко завуалированы.
Пародийно-юмористические истории, действие которых происходит в мире Малазанской империи, сочинялись Стивеном Эриксоном с 2002 года. К настоящему времени (2019 год) издано шесть историй, и сюжет автором еще не исчерпан. В одном из интервью писатель назвал их данью уважения "Рассказам о Фафхрде и Сером Мышелове" Фритца Ляйбера; впрочем, предметом фарсовой игры является, скорее, весь объем "триллеров" и "ужастиков" современной масс-культуры. Падкие на убийства колдуны-некроманты Бочелен и Корбал Броч, возможно, запомнились читателю по "Памяти Льда".
Продолжение похождений неугомонных некромантов, ставших желанной добычей всех блюстителей добродетели и стражей закона. Переведены 2 из 3 историй: Гаддова Крепость (The Wurms of Blearmouth) и По следу треснутого горшка.