Трактат о вдохновенье, рождающем великие изобретения - [6]

Швейцарца Луи Фавра — строителя Сен-Готардского тоннеля, не пронзали кинжалы таинственных убийц, он сам рухнул, сраженный, «словно ударом молнии», под сводами своего тоннеля. Его сердце разорвала злоба и зависть компаньонов, вытеснявших новатора из его дела, не желавших, чтобы он, Фабр, имел успех.

Страницы книги Тисандье порождают хоровод картин бедственной жизни изобретателей.

Вот голодные и нищие племянницы Жакарда — творца автоматического ткацкого станка продают золотую медаль, пожалованную ему правительством за выдающуюся работу.

Вот шарманщик… Нет, это портной Тимонье, изобретатель швейной машины, таскается со своею моделью, как с шарманкой, по дворам, развлекая зевак механическими фортелями, и редкая капель медных монет брызжет в его старую шляпу.

В пантеоне великих изобретателей прошлого неуютно, как на кладбище самоубийц.

Горас Вельс, открыватель одного из видов наркоза, — осмеянный и непризнанный, искал смерти в своем собственном открытии.

Джон Фич кинулся головой в Делавар, реку его изобретательской славы, где впервые проплыл его пароход — судно с веслами, движимыми силой пара.

Рудольф Дизель незаметно шагнул с палубы и канул в океанской пучине под ровный шум дизелей трансатлантического лайнера.

Джон Армстронг — счастливчик, отец нескольких великих принципов современного радиоприема, на студенческой скамье создавший схему обратной связи, а затем изобретший супергетеродин, разбил голову о камни, прыгнув из окна радионебоскреба.

Древние боги недолюбливали новаторов, они приковали к скале Прометея, сбросили в море Икара, помешали возведению Вавилонской башни. Но и в жестокой мифологии древности не было особой богини, призванной специально ополчаться на изобретателей.

А стихии? А стихии всегда обрушивались на открывателей нового, и сильнее всего стихия капиталистической экономики. Она бушевала над их головами грознее бури, разила их коварнее, чем кинжалы тайных убийц.

1.5.

«Собственность священна и неприкосновенна» — записано в конституциях многих буржуазных государств. Но вряд ли кто из собственников спит спокойно, не ворочаясь под пуховой периной и не видя себя во сне карасиком, над которым проплывает тень щуки. Хотя бездна хитрости вложена человечеством в замки, но не меньше хитрости заложено в отмычки. В мире денег, где люди — враги, столько способов напридумано, чтобы собственность оттягать, а владельца ее пустить с сумою. И вот что замечаешь сразу… Если просмотреть биографии знаменитых изобретателей всех времен, убедишься, что многие из них кончили нищетой. Значит, не очень-то крепкой защитой служит для них патент. Что ж они, — простодушные мечтатели, непрактичные выдумщики, простофили? Нет, не скажешь этого! Люди разные, жизни разные, дело разное, а судьба одна. Похоже, какой-то единый закон, словно рок, подчинил одному течению и привел к одному итогу пестрые случайности биографий. Словно ветер, свистящий над рощей, в одну сторону склонил вершины, хоть и различной стойкости были стволы и по-разному прочным было дерево.

Почему же все-таки приобретатели богатеют, а изобретатели беднеют и разоряются?

Вопрос сложный, а ответ простой.

Великий американский ученый и политический деятель Вениамин Франклин, повидавший и бедность и богатство, писал: «Как трудно пустому мешку стоять прямо, так трудно и бедному достичь желаемого».

Вообразите бедняка, который сделал изобретение, скажем, хочет внести революцию в какую-то технологию на заводе. Своего завода у него, разумеется, нет. Он не только не владеет средствами производства, но и не имеет средств к пропитанию. Завод принадлежит предпринимателю, революцию приходится производить на его заводе, ему-то и приходится нести на продажу патент. Патент — грамота гордая, можно бы войти с достоинством, но… полезнее вид искательный. И хотел бы покуражиться, да нельзя. Можно бы поторговаться, но не до бесчувствия… Место строгое, глаза стальные. Если приглянулась твоя выдумка — не ломайся, отдавай добром. А не то возьмут без спросу. Есть сто способов ограбления, отработанных, как приемы джиу-джитсу. Все будет разыграно, как по нотам. Подкинут, никого не спросясь, твою идейку в заводскую лабораторию. Вон в тот корпус в восемь этажей! Сила! Там возьмутся за нее сотни опытных рук. Чуть переиначат, чуть продвинут вперед, чуть подгримируют, и пошла в бюро изобретений встречная контрзаявка на смежный, чуть перелицованный патент. Вроде бы твоя идея, вроде бы и не твоя! А теперь кричи караул, жалуйся! Обивай пороги судов. Фирма респектабельная, адвокаты тертые, эксперты подмазаны. Валяй, воюй!

Допустим и лучшую ситуацию. Изобретение сделал человек состоятельный, денежный. Это, конечно, более редкий случай, как и всякая двойная удача: капиталист и он же изобретатель! Капиталист наш ни к кому не идет кланяться, сам реализует свою машину. Но какое это, оказывается, накладное дело осуществить большое изобретение! Тут и чертежи, и модели, и образцы, и создание необходимых материалов, личные труды и заказы на сторону, и бесплодные опыты с искоркой надежды вдали. За все — плати.

Прибылей, заметьте, пока никаких, одни издержки. Изобретатель ночей не спит от мозгового напряжения. Он так полонен творчеством, что почти забыл, как делать деньги. Начинает подтаивать его состояние, но обратного хода нет, слишком многое прозаложено. Он продал что мог, задолжал всему свету, и все-таки денег не хватает. Еще бы один последний, окончательный образец, еще бы десять тысяч долларов — и твоя взяла!.. Но нет этих денег, и добыть неоткуда.