Трагический иероглиф - [19]
— Алексей Петрович всё равно бы что-нибудь придумал. Учись, оправдывай пятёрки. На всю жизнь бы хватило оправдывать!
— Я бы сразу оправдала, — бодро заявила Лёлька.
— Молчи ты!
— А вдруг оштрафуют каждого на десять рублей?
— Почему каждого? — сказал Стаська. — Пускай штрафуют меня и Славку.
— Если будут штрафовать, пускай каждого, — ответил Вадька. — За одно дело боремся.
— Или всех или никого! — закричал Ковылкин.
Лёлька подозвала Трамвайчика и предложила ему кусочек финика. Трамвайчик съел. И в знак благодарности взобрался к Лёльке на колени. Он чувствовал, что ребята чем-то озабочены. И хотел быть рядом. Вдруг потребуется и его помощь. Он — простая собака — многое понимает и умеет.
— А вы знаете, про наш класс известно уже не только в переулке. Скоро по всей Москве узнают.
— Это пожарники ездят и всем небось рассказывают.
— Я теперь в «Юные друзья пожарных» ни за что не запишусь, — сказал Джавад свирепо.
— Никто и приглашать не будет. Мы неуспевающие. А неуспевающих ни в какие кружки и «Друзья» не записывают.
— Всё равно конец года.
— И на будущий год не запишут.
— А для нас не конец года, а уже начало.
В двери заглянула Клавдия Васильевна:
— Вы что сидите?
— Собрание, — ответил Вадька.
— Сбор, — сказала Маруся. — О недостатках.
12
В городе поют петухи. Кудахчут куры. Поют и настоящие канарейки, мастера-вокалисты. Кричат и настоящие попугаи.
Это Птичий рынок.
Но, кроме птиц, здесь продаются кролики, поросята, рыбки для аквариумов, собаки, зайцы, ежи, лисицы. Продаются червяки для корма рыбам, просо и пшено для корма птицам, горох, кукуруза, ячмень. Продаются пустые бутылки удивительных фасонов и размеров, старые книги, спинки от кроватей, удочки, стулья, грабли и лопаты, и опять книги, и опять ежи и лисицы.
Нет такого другого рынка в Москве — крикливого и разнообразного.
Ребята приехали на рынок с определённой и совершенно ясной задачей. Они знали, что им надо купить.
С ними был Трамвайчик. Собственно, Трамвайчик и навёл ребят на мысль о Птичьем рынке. Отец близнецов купил Трамвайчика здесь. И сказал потом дома, что на Птичьем рынке нельзя купить только птичьего молока.
Ребятам не требовалось птичье молоко, а им требовался… классный журнал. Может быть, кто-нибудь продаёт лишний! У кого-нибудь завалялся. Они его купят, отдадут в школу, и всё в порядке — не надо будет нарушать никакую инструкцию, не надо будет допускать подчисток, поправок, зачёркиваний, вырывать или заменять страницы. А надо будет только, не нарушая инструкции, переписать чисто из одного журнала в другой журнал все оценки, кроме «трагических иероглифов». И не будет больше никаких второгодников.
Просто и гениально. Всё простое всегда гениально. Или, кажется, наоборот: всё гениальное часто бывает простым. Но не в этом дело. Дело в классном журнале, который где-то лежит на Птичьем рынке. Его надо найти и купить.
Вот и всё.
Ребята были преисполнены бодрости и надежд. Только Трамвайчик был грустным и каким-то потерянным. Едва плёлся где-то сзади. Он решил, что его привезли на Птичий рынок, чтобы опять выставить на проезжую часть для продажи.
Но потом он успокоился, когда Славка взял его на руки, чтобы Трамвайчика не затоптали в толпе, и даже объяснил ему, зачем они, собственно, приехали на рынок.
Маруся увидела корзинку с кроликами и застыла над ними. Спросила разрешения у хозяина: можно потрогать?
Кроликов продавал паренёк в майке и брюках-джинсах с разными цветными наклейками, отчего брюки были похожи на чемодан путешественника.
— Трогай, — разрешил он великодушно.
Маруся присела на корточки и начала гладить кроликов, подсовывать им листья капусты, которые лежали рядом с корзиной.
И Таня не удержалась и начала гладить и кормить кроликов.
Ковылкин сказал Марусе и Тане, чтобы не задерживались и не отвлекались.
Так дела не делают.
А тут ещё Вовка начал разглядывать наклейки на джинсах паренька. И Дима увидел банку с такой красивой рыбой, что остановился и прямо замер. Тоже начал разглядывать.
Банку держал человек в соломенной шляпе.
— Покупай француза! — весело сказал он.
На Димку закричал уже Стаська. Нечего действительно задерживаться около всяких французов и кроликов. Не за тем сюда приехали.
Но человек в соломенной шляпе взглянул на лысого Стаську, быстро снял с головы шляпу и надел ему на голову. Сказал:
— Покупай тогда шляпу. Чего лысиной сверкать.
Стаська сердито сдёрнул с головы шляпу и вернул хозяину.
А потом достал из кармана берет «Мостранс» — папин, старый — и надел его.
Ребята пробирались сквозь густую толпу к прилавкам с книгами.
Вадька шёл первым и всё время размахивал руками и кричал:
— Сюда! За мной!
Женя испуганно вскрикнула: её кто-то дёрнул за воротник платья. Когда она оглянулась, на неё смотрела ворона. Сидела на тонкой палочке. К лапе у вороны была привязана бумажка с ценой.
Женя погрозила вороне пальцем и пошла дальше. Но едва не споткнулась о ящик. Ящик тоже продавался. Просто пустой ящик. А Дима чуть не споткнулся о бочку. Бочка тоже продавалась. Да ещё с маленьким бочонком.
Дима очень испугался. Потому что повредишь ногу, а может быть, именно она главная — толчковая.
Лёлька грызла орехи. Её кто-то угостил. Орехи продавались в мешках. Очевидно, для белок. Но и для людей тоже.
