Трагические поэмы - [77]
Шрифт
Интервал
За все тебе воздаст удачливый пришлец,
Ты злобу красную найдешь своей в отплату.
Вот случай рейтару, наемному солдату,
Твоих зверенышей отторгнуть от грудей,
Сих малых сокрушит о камни лиходей.
Зачатый в скверне плод твое родило чрево,
Он проклят Господом и не избегнет гнева.
Твой смрад небес достиг, Творец отводит взгляд
И на спину тебе чуму обрушить рад
И огнь, и меч, и глад, чтоб уничтожить ими
И молодость твою навек, и даже имя.
«Все это погребет обвал твоих колонн,
Шальной Иерусалим, кровавый Вавилон!
Твои бунтовщики, как в граде иудеев,
Гоненья вызовут, немало смут содеяв.
Как в древнем граде том, из этих стен и врат
Твои мятежники устроют каземат,
Как в древнем граде том фанатики-зилоты[579],
Здесь возведут себя смутьяны в патриоты.
И ты свежатины отведаешь людской
И до последних дней ярем не сбросишь свой,
И обретешь покой от всех сует и бредней,
Как умирающий пред мукою последней.
Иерусалимскому под стать парижский сброд:
Святых своих казнит, пророков предает,
Я вижу, он бежит, все ближе слышу крики,
Бежит по манию бессильного владыки.
«Вы, грады, пьяные от крови и опять
Желающие кровь рекою проливать,
Раскаетесь, когда вас Божья длань достанет,
Железным станет дол, а небо медным станет,
Низвергнется не дождь, а пепел на поля,
И пламя молнии изведает земля,
Лишь ветр посеете на выветренной ниве,
Лишь бурю грозную пожнете вы при жниве
И вдруг увидите сквозь блеск слезы своей
Бесовский праздный смерч колосьев и стеблей,
А если кое-где и уцелеют зерна,
Их в пищу пришлецам отдаст земля покорно.
Господь из дальних мест нашлет вам на беду
Народ невиданный, звериную орду,
Чей нрав разнузданный не знает от рожденья
Ни к детям жалости, ни к старикам почтенья,
Впустую будет плач, мольба, предсмертный крик,
Не знает чувств людских сих варваров язык.
Тела и головы твоих сынов бесчестных
На стогнах будут гнить, на улицах окрестных,
И сытых воронов ликующий кагал
Не встретит никого, кто их бы отогнал.
Богатые торги затеет лагерь вражий,
Займется воинство дешевой распродажей
Твоих детей, Париж, а там, где осажден
Иной французский град, глаза голодных жен
Коситься на мужей как на добычу станут,
Мужья голодные на жен по-волчьи глянут
И кинутся на них, затем чтоб заколоть,
Чтоб кровь живую пить и рвать зубами плоть.
Ну что еще сказать? Коль кто-то опрокинет
В борьбе брюхатую, и та внезапно скинет,
Тогда, оставив мать, утащит людоед
Плод недоношенный и вместе с ним послед».
Вот вам пример суда, окиньте беглым взглядом
Картины бледные, расписанные адом,
Лишь отражения пока узрели вы:
Каков же подлинник, чьи тени таковы!
Вы, победители, — безбожники, но Богу
Не в силах преградить неверием дорогу;
Предвечному судить и души, и тела,
Ждет слава праведных, а грешников смола.
Известно, в теле зло, родит соблазны тело,
Но душу розгами секут, увы, за дело,
Однако, ежели решает правый суд,
Две кары за одно деянье не несут.
Пятьсот желаний в нас, погрязла плоть в соблазнах,
Их утоление во власти членов разных,
Но подстрекателя вина тяжеле всех,
Бессмертье дав душе, ей Бог воздаст за грех.
К тому же, если плоть наказывают хвори,
Страдает и душа, хотя сильней в отпоре:
Поскольку душу нам казнит нещадно плоть,
Из мертвых воскресит ее для мук Господь.
Пусть, споря с истиной, нам саддукеи[580] явят
Волками сглоданных: кто от червей избавит,
И от волков спасет. Нам скажут: как же так?
А если человек, как мясо или злак,
Послужит пищею другим в годину глада,
Каким он явится из чрева? О, не надо
Смущаться оттого, что названный предмет
Звучит двусмысленно. Разлада в мире нет,
И элементы все в согласье у природы,
Все вещества она творит, и есть отходы.
Порядок здесь во всем: так в свой черед, в свой срок
Желудок требует, чтоб свежим был кусок,
А все негодное, что в топке не истлело,
Как нечто вредное должно отторгнуть тело.
Природа суть всего, всего живого мать,
Скажите, вправе ли она сама хворать?
Когда ее нутро охвачено волненьем,
Она родит росток с невиданным уменьем,
Неужто ей взамен погибшего ростка
Из всей материи не сделать двойника?
О дети суеты, вам слог по нраву гладкий,
В священных книгах вы найдете недостатки,
По-вашему слова должны парить и течь,
Моя вам кажется тяжеловесной речь
И длинной чересчур; вы от прозрений разных
Зеваете и вот у любомудров праздных
Пытаетесь найти ученые слова
Про воскрешения и тайны волшебства.
Нам книги говорят, что духов добрых взоры,
Коснувшись молока, рождают огнь, который
Вращает внешний свод при помощи тепла,
А тот как движитель вращает все тела,
Из них всё новые в себя вбирает воздух,
Сменяя прежние, идущие на роздых,
В огне, воде, земле такой же оборот:
Частицы мертвые тотчас идут в отход,
Потом, свершив свой круг, на прежнем месте снова,
Движенья этого Господь первооснова.
Для нас обмен веществ не может быть концом,
Мы сей круговорот в себе самих несем,
Он завершенья ждет, он ждет конца движенья,
Когда второй покой все остановит звенья.
Меняют строй и вид все первовещества,
От них — и прочие, и вот опять жива
Природа мертвая: приманок здесь не надо,
Все, что меняется, само такому радо.
Когда же небеса пред крайнею чертой
Круг всех кругов свершат, весь очерк мировой,
Вращенье кончится, придет конец работе
Вселенских всех частей в последнем обороте,