Трагедия войны. Гуманитарное измерение вооруженных конфликтов XX века - [266]

5.1.3. Письмо А. И. Лапаиной в редакцию газеты «Правда», Витебск, 11 апреля 1960 г

В газете «Правда» от 7 апреля 1960 г[ода] я прочла сообщение, что 5 апреля чрезвычайной государственной комиссией по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков говорится, что в последнее время в иностранной и советской печати опубликовали материалы о преступлениях и чудовищных злодеяниях министра правительства федеративной республики^[1831] Германии Теодора Оберлендера, совершенных в годы второй мировой войны. Этот мнимым министр прославил себя в рядах карателей, и это неслучайно, в нацистской Германии он слыл как «ведущий эксперт “Третьей империи” по восточным вопросам». И когда представился случай, профессор Оберлендер сменил цивильный фрак на военный мундир. Основная цель Германии на Востоке, писал сей доктор фашистских наук, это «борьба, которая должна вестись поколениями с единственной целью — истребление» карь^[1832], вот такова была программа карательного батальона, названного соловья-разбойника.

Прочитав о злодеяниях и мучениях в годы фашистской оккупации, я присоединяю свой голос гнева и ненависти ко всем тем, кто способствует в огораживании Оберлендера, подобных ему лиц.

Я одна из тех жертв, которые в годы фашистской оккупации перегонялись с конвоем и собаками из одного гестапо в другой, неся тяжелые пытки, побои и издевательства в завершении всех зверских мучений. С разбитой окровавленной головой и с выбитой челюстью зубов я была вывезена в 1943 г[оду] в лагерь смерти Освенцим, затем вывезена в Майданек и обратно в Освенцим.

Всего находилась в лагерях с 1943 г[ода] по 1945. Я имею пожизненное клеймо, т. е. номер 65372 — знак лагеря смерти.

Благодаря нашей героической и родной Красной Армии я была освобождена вместе с другими узниками из-под ига кровавого фашизма в 1945 г[оду].

От имени тех, кто погиб от рук фашистов, и тех, кто ими покалечен, кому укоротили здоровье и жизнь, оставшихся в живых я требую, чтобы палач Оберлендер перед судом народа дал ответ за нанесенные злодеяния и мучения ни в чем неповинных людей — тружеников, матерей, отцов, детей. Этого требуя я, этого требуют все, кому дорог мир и ненавистен террор.

Пенсионерка, член КПСС Лапаина Анна Ивановна.

БССР, г[ород] Витебск, ул[ица] Димитрова 15, кв[артира] 13. 11.IV.60.

ГАРФ. Ф. Р-7021. Оп. 116. Д. 397. Л. 69-69об. Рукопись. Подлинник.

5.1.4 Письмо И. И. Гарагуля в редакцию газеты «Правда». Тихорецк, апрель 1960 г

1 апреля^[1833] 1960 г[ода]. Г[ород] Тихорецк.

Уважаемая редакция! Я читатель Вашей газеты на протяжении многих лет. Наша пресса ярко и правдиво освещает вопросы внутренней жизни нашего народа, его достижения и уверенное движение к заветной цели — коммунизму. В печати хорошо излагается проводимая внешняя и внутренняя политика, которая завоевала уважение всех честных людей мира. Мы, читатели, не должны иметь неясных вопросов после каждого номера газеты. Должен Вам сообщить, что и я никогда не имел неясности после того, как был прочитан мной очередной номер газеты. Но вот это случилось. Мне не ясно кое-что из материалов, публикуемых сейчас в «Правде» о кровавых злодеяниях Оберлендера. Материалы об этом убийце я и прежде читал.

Я, как читатель и как человек, не могу его, Оберлендера, назвать человеком. Он этого не достоин, и думаю, все о нем такого мнения.

Но есть еще его сообщники, если их можно сейчас так называть, которые живут в нашем обществе и пользуются благами тех, кто кровью завоевал эти блага, а они только помогали Оберлендеру разрушать то, за что наш народ отдавал жизни.

Мне непонятно, чем сейчас занимаются свидетели, участвовавшие на пресс-конференции для советских и иностранных журналистов 5/IV-1960 г., а именно А. Хаммершмидт.

1) Чем объясняется его служба в ставке Клейста?

2) Принимал ли он, находясь в ставке Клейста, меры, способствующие облегчению в борьбе с фашизмом.

3) Почему он вернулся в СССР только в 1956 г[оду] и его ли это Родина?

(Из печати мне известна его краткая биография).

II.

Ш. Окропиридзе. Он, согласно печати, помогал Оберлендеру, а теперь все же нашел место в нашем коллективе, из которого они с Оберлендером вырвали много жизней. Неужели эти свидетели в течение 24 лет (1917–1941 гг.) не могли понять нашей политики? Неужели они так быстро теперь все поняли, как остались живы после войны 1941–1945 гг.?

Я извиняюсь, может быть это грубо, но мне кажется, что эти люди и сейчас устроены не плохо, как видно по их внешнему виду на снимках, напечатанных в № 97 (15221) от 6 апреля 1960 г[ода].

Те, кто пострадал от Оберлендера при содействии этих свидетелей, не могут на них смотреть положительно.

Мне кажется, что такие люди в любую тяжелую минуту снова нас подведут. Кто был уверен в нашем правом деле — тот умирал героем, а этим личная жизнь, очевидно, дороже десятков тысяч невинных людей.

Может быть, я что не понимаю, прошу разъяснить. Как частица нашего сильного народа, стою за самое суровое наказание Оберлендера.

Сорняк не должен расти среди полезной культуры.

Офицер запаса.

Гаргуля Иван Иосифович.

Краснодарский край, г[ород] Тихорецк, Юго-восточный бульвар, № 1.