Трагедия войны. Гуманитарное измерение вооруженных конфликтов XX века - [264]

В этот период в лагере появились эмигранты из народностей Кавказа. Из грузинских эмигрантов были Дадиани Михаил, Дадиани Арчил^[1825] и Маглакелидзе ^[1826]. Они уговаривали нас вступить в немецкую армию, обещали хорошо кормить, а также говорили, что, когда освободим Грузию от Советской власти, будем жить, как захотим. Часть, в которую нас определили, называлась «Бергманн». В ней были грузинские, азербайджанские, армянские, чечено-ингушские подразделения. Примерно до середины 1943 года «Бергманном» командовал Оберлендер. Впервые я его увидел в Пятигорске, когда бергманновцы принимали присягу. Оберлендер говорил перед строем, что должны воевать так же хорошо, как и раньше, нам должны помочь японцы, скоро победим и на Кавказе встретимся со своими семьями.

В «Бергманне» я работал на вещевом складе. От лиц, приезжавших за обмундированием, я узнал, что подразделения «Бергманна» участвовали в оборонительных боях. Чеченцы и ингуши рассказывали, что в каком-то месте партизаны взорвали мост. В отместку партизанам они сожгли деревню, а каждого третьего или четвертого жителя расстреляли.

При отступлении немецкой армии с Кавказа «Бергманн» был переброшен в Крым и находился там около шести месяцев. Приезжавшие в склад рассказывали, что в районах Ялты^[1827] и Симферополя^[1828] действовали против партизан и имели потери. В Крыму я видел Оберлендера один раз. Потом он был куда-то переведен, а «Бергманном» стал командовать Брандт.

В Греции и Югославии бергманновцы до конца войны участвовали в боях против партизан.

Большой вес в «Бергманне» имели эмигранты, в особенности такие как Дадиани Михаил, Хомерики и Чантурия. Приближенным к Оберлендеру был и бывший советский офицер Габлиани. Они уговаривали нас служить немцам, внушали ненависть к советской власти. Дадиани Михаил впоследствии получил звание капитана немецкой армии.

Вопрос: Кто конкретно вам говорил о сожжении чеченцами и ингушами деревни и расстреле ее жителей?

Ответ: Когда на склад приезжали бергманновцы, всегда возникали разговоры о деятельности подразделений и кто убит. Во время одного из посещений склада чеченцами кто-то из них рассказывал о сожжении деревни и расстреле жителей. Кто конкретно говорил об этом, я не могу помнить, так как прошло много лет.

Показания мною лично прочитаны. С моих слов записано правильно. Хабейшвили.

Допросил: Г. Джанджгава.

ГАРФ. Ф. Р-7021. Оп. 116. Д. 392. Л. 249–250. Машинопись. Копия.

4.8. Протокол допроса свидетеля В. К. Николиешвили, г. Тбилиси, 21 января 1960 г

Я, народный следователь прокуратуры района им[ени] Орджоникидзе Джанджгава, допросил в прокуратуре в качестве свидетеля с соблюдением ст. 19–23 Временных правил:

Николиешвили Василия Кондратьевича, 1916 года рождения, урож[енца] с[ела] Кведа-Вани Ванского района Грузинской ССР, грузина, беспартийного, со средним образованием, колхозника с[ела] Кведа-Вани, военнопленного, несудимого, проживающего в с[еле] Кведа-Вани Ванского района Грузинской ССР, паспорт VIII-ЗК, № 725703, выданный Усть-Кутским РОМ Иркутской обл[асти],

подпись Николиешвили, который по сему дал сл[едующее] показание.

Русским языком владею, в переводчике не нуждаюсь, показания хочу дать на русском языке (подпись Николиешвили).

В плен попал в 1942 году в районе Полтавы. В лагере военнопленных никакой медицинской помощи не было, кормили очень плохо. Воду нам давали не каждый день, иногда просто пускали ее на территорию лагеря по канаве, и мы вынуждены были пить.

Ежедневно из лагеря вывозили трупы военнопленных.

Приблизительно через месяц в лагере появился человек в немецкой форме, который хорошо говорил по-русски. Позднее мы узнали, что это был Оберлендер. Он сказал, что нас, военнопленных из народностей Кавказа, отправят в Германию, чтобы дать отдохнуть, а после вступления немецких войск на Кавказ мы должны помочь немцам.

В Германии мы располагались близ Нойгаммера. Из военнопленных создали батальон «Бергманн», командиром которого стал Оберлендер. Нас разбили на роты по национальному признаку. Начались занятия по боевой подготовке. Ежедневно с нами проводили беседы или читали лекции. Иногда перед батальоном выступал Оберлендер.

Оберлендер говорил, что, когда немцы освободят Грузию от большевиков и уничтожат советскую власть, мы, как местные люди, должны будем устанавливать новые порядки.

Как говорил Оберлендер, мы должны слушаться немцев, иначе из нас сделают мыло.

В беседах и лекциях, которые читал немецкий пропагандист доктор Дюр, нам постоянно восхваляли немецкий «новый порядок», внушали ненависть к советской власти, неприязнь к другим национальностям Кавказа и запугивали тем, что наши семьи уже высланы советской властью из Грузии, а в случае перехода кого-нибудь из нас на сторону Советской Армии мы будем сразу же уничтожены.

О том, что нам некуда деться и что мы должны помогать немцам в установлении «нового порядка» на Кавказе, все время твердили эмигранты.

С тем чтобы посеять недоверие к другим нациям, в лекциях нам говорили, что армяне братья евреев, а армянам говорили, что грузины братья евреев.

Немцы жестоко обращались с нами, подвергали унизительным наказаниям. Меня только за то, что я улыбнулся в строю, в присутствии Оберлендера заставляли ложиться и вставать.