Трагедия в трех актах - [8]

Однако сироп не принадлежал к числу тех напитков, которые, по представлениям сэра Чарлза, заслуживали внимания. Усадив гостя в кресло, он прямо перешел к делу.

— Начнем без всяких прелюдий, — сказал он. — Мы только что говорили о вас, мосье Пуаро, и.., и о том, что сегодня случилось. Послушайте, вам не кажется, что тут есть нечто подозрительное?

Брови Пуаро поползли вверх.

— Подозрительное? Что вы подразумеваете?

— Мой друг забрал себе в голову, что мистера Беббингтона отравили, — пояснил сэр Бартоломью.

— А вы? Вы с ним согласны?

— Мы хотели бы знать, что об этом думаете вы.

Пуаро помолчал.

— Мистеру Беббингтону стало дурно очень неожиданно.., что правда, то правда.

— Вот именно.

Мистер Саттертуэйт изложил мосье Пуаро версию самоубийства и свои соображения насчет того, чтобы исследовать содержимое стакана.

Пуаро одобрительно кивнул:

— Во всяком случае, это не помешает. Зная психологию людей, могу сказать, что версия убийства представляется мне маловероятной. Кому понадобилось убивать такого славного, безобидного старика? Версия самоубийства кажется мне еще менее правдоподобной. Но так или иначе, исследовав содержимое стакана, мы сможем прийти к какому-то заключению.

— Каков же, по-вашему, будет результат исследования?

Пуаро пожал плечами:

— Каков? Могу только догадываться. Хотите, чтобы я поделился с вами своими соображениями?

— Да…

— Полагаю, в стакане окажутся лишь остатки превосходного сухого мартини. — Тут последовал поклон в сторону сэра Чарлза. — Отравить мистера Беббингтона коктейлем было бы очень.., очень трудно: как подгадать, чтобы он взял с подноса именно тот стакан, в который подсыпали яд?.. Если же этот славный старик решился на самоубийство, думаю, он не стал бы этого делать публично. На такое мог бы пойти только тот, кто начисто лишен такта, а мистер Беббингтон производил впечатление на редкость деликатного человека. Таково мое мнение.

Наступило молчание. Потом сэр Чарлз глубоко вздохнул, открыл окно, выглянул.

— Ветер переменился, — сказал он.

Детектив снова уступил место старому морскому волку.

Однако проницательному мистеру Саттертуэйту показалось, будто сэр Чарлз огорчен, что не успел доиграть роль, которая ему так пришлась по душе.

Глава 4 Современная Элайн

— Ну, а вы, мистер Саттертуэйт, что вы об этом думаете? Скажите прямо!

Мистер Саттертуэйт спешно прикинул: можно ли как-нибудь вывернуться. И понял, что спасения нет. Здесь, на рыбацком причале, Мими Литтон Гор умело отрезала ему все пути к отступлению. Ох уж эти нынешние барышни, ни жалости в них, ни сострадания, а уж до чего энергичны, прямо страшно становится.

— Сэр Чарлз вбил эту мысль вам в голову, — сказал мистер Саттертуэйт.

— Ничего подобного. Она давно там сидела. С самого начала, если хотите знать. Поймите, все это случилось так внезапно, так страшно…

— Но ведь мистер Беббингтон был уже стар, не слишком здоров…

Мими решительно его прервала:

— Вздор! Он страдал всего лишь невритом и ревматическим артритом, да и то в легкой форме. От этого не умирают. Раньше у него не было никаких приступов. Он как то самое скрипучее дерево, которое сто лет стоит. А что вы скажете по поводу расследования?

— В общем, там не было обнаружено ничего.., э-э.., особенного.

— А что вы думаете о показаниях доктора Мак-Дугла? Сплошные медицинские термины, скрупулезно описаны все внутренности… Вам не показалось, что он просто страхует себя, обрушивая на следователя эту словесную лавину? Помните, что он там нагородил? «Не обнаружено ничего, свидетельствующего о том, что смерть не вызвана естественными причинами». Не проще было бы сказать, что мистер Беббингтон умер своей смертью?

— А вам не кажется, дорогая, что это просто казуистика?

— При чем здесь я? Поймите, доктор Мак-Дугл явно оказался в тупике, и его профессиональная дотошность — это ширма, за которой он укрыл свои сомнения. А каково мнение сэра Бартоломью Стренджа?

Мистер Саттертуэйт пересказал Мими кое-что из того, что изрек ученый доктор.

— Значит, и он просто отмахнулся… — в раздумье проговорила Мими. — Конечно, он человек осторожный… Наверное, все эти знаменитости с Харли-стрит таковы.

— Но ведь в стакане не обнаружили ничего, кроме джина и вермута, — напомнил ей мистер Саттертуэйт.

— Именно это и решило все дело. Тем не менее то, что произошло уже после следствия, вселяет в меня сомнения…

— Сэр Бартоломью, верно, что-то вам сказал?

Мистер Саттертуэйт вдруг почувствовал живой интерес к разговору.

— Не мне, а Оливеру. Оливеру Мендерсу, он был тогда среди приглашенных, правда, вы, наверное, его не помните.

— Напротив, очень хорошо помню. Вы с ним, кажется, в большой дружбе?

— Да, были. Правда, теперь мы с ним все время ссоримся. Он вступил в дело к своему дяде и стал, как бы это сказать, какой-то пресный, что ли. Правда, уверяет, что бросит службу и займется журналистикой — он неплохо пишет. Но я не верю в эти разговоры. Он хочет одного — разбогатеть. Это так противно, по-моему. Вы не согласны, мистер Саттертуэйт?

Он был растроган ее молодостью, ее детской самоуверенностью…

— Голубушка, — сказал он, — на свете так много противного! Так много противных людей, одержимых не только мыслью о деньгах.