Трагедия русского офицерства - [150]
Заключение
Попробуем теперь дать представления о судьбах русского офицерства в обобщенном виде. Некоторые сведения имеются по отдельным категориям офицеров. Например, по данным комиссии Стахевича, изучившего судьбы 1859 морских офицеров, погибли в белых армиях и были расстреляны большевиками 536 ч, эмигрировали 908 и остались в России 415. Однако по более полным сведениям из 5,5 тыс. офицеров флота эмигрировало более 2 тыс., а из остальных 3,5 тыс. более половины погибли и расстреляны (около 2 тыс.), до 30 % служили в красном флоте, а остальные — на гражданской службе[1319]. То есть в Совдепии осталось не более 20 % от менее, чем 3,5 тыс. чел. или 700 чел. из общего числа 5,5 тысяч.
В советской печати единственная попытка оценить приблизительно судьбы офицерства была сделана А. Г. Кавтарадзе, который считал, что до 30 % служило в Красной, до 40 % в белых и 30 % «перешла на гражданское положение и рассеялась по всей территории Российской империи, пропала без вести, дезертировала из Красной и белой армий, эмигрировала, погибла и т. д.». Он исходит из 250 тыс. общей численности офицерства (заниженной почти на 25 тыс.) при 75 тыс. в Красной армии (цифра несколько завышенная и к тому же включающая около 15 тыс. бывших белых) и 100 тыс. в белых, в т. ч. 30 у Колчака и 50 у Деникина со ссылкой на Спирина (что сильно занижено, т. к. только в Крыму на последнем этапе борьбы находилось 50 тыс. офицеров)[1320].
На самом же деле, как показано выше (см. первую главу), общая численность офицерства составляла примерно 276 тыс. чел. (включая и тех, кто к моменту октябрьского переворота не вернулся в строй по небоеспособности или был уволен Временным правительством; и те, и другие, однако, участвовали в событиях гражданской войны и были объектом расправ). Примерно 170 тыс. из них (около 62 %) воевало в белых армиях, у большевиков (без учета взятых в плен бывших белых офицеров) — 55–58 тыс. (19–20 %), в армиях новообразованных государств — до 15 тыс. (5–6 %) и немногим более 10 % — 28–30 тыс. не участвовало в гражданской войне — главным образом по той причине, что в подавляющем большинстве (свыше 2/3 «не участвовавших») они были истреблены большевиками в первые месяцы после развала фронта (конец 1917 — весна 1918 гг.) и в ходе «красного террора».
Во время гражданской войны погибло 85–90 тыс. офицеров. Свыше 60 % этого числа (50–55 тыс. чел.) падает на белые армии, свыше 10 % (до 10 тыс. чел.) на красную, 4–5 % на национальные и 22–23 % (около 20 тыс. чел.) на жертвы антиофицерского террора. В эмиграции оказалось примерно 70 тыс. офицеров, из которых до 83 % — эвакуировались с белыми армиями (58 тыс. чел.), до 10 % служили в армиях новообразованных государств, а остальные не участвовали в войне (в подавляющем большинстве это не вернувшиеся в Россию из-за революции бывшие пленные мировой войны и офицеры русских частей во Франции и на Салоникском фронте). На советской территории в общей сложности осталось около 110 тыс. офицеров. До 53 % (57–58 тыс. чел.) из них служили в белых армиях (включая тех, что после плена служили в красной), чуть больше 40 % (45–48 тыс. чел.) служили только в Красной Армии и остальные 7–8 % примерно поровну делятся на тех, кто служил в петлюровской и закавказских армиях и кому удалось вовсе уклониться от военной службы. Трагедия русского офицерства 1917–1922 гг. нашла, таким образом, свое выражение не только в том, что крушением российской государственности был предрешен и конец русского офицерства как социального слоя и культурно-психологического феномена, но и в физической гибели огромной части его состава. В общей сложности в 1914–1922 гг. офицерские погоны носило примерно 310 тысяч человек. В округленных цифрах — 40 тыс. (около 13 %) из них были кадровыми офицерами к началу мировой войны, еще столько же были призваны из запаса, 220 тыс. (71 %) подготовлено за войну и до 10 тыс. (чуть больше 3 %) произведено в белых армиях. Из этого числа 24 тыс. (около 8 %) погибло в мировую войну, до 90 тыс. (около 30 %) — в гражданскую (до эвакуации белых армий), 70 тыс. (22–23 %) оказалось в эмиграции и 110 тыс. (35–36 %) — на советской территории. Остается еще добавить, что из оставшихся в России (а также вернувшихся из эмиграции, откуда за все время с 1921 г. возвратилось примерно 3 тыс. офицеров) от 70 до 80 тысяч было расстреляно или погибло в тюрьмах и лагерях в 20-30-е годы (от трети до половины этого числа приходится на 1920–1922 гг. — главным образом в Крыму и Архангельской области). Со временем, вероятно, будут установлены все или почти все офицерские имена и судьбы.
Таблицы
1. Численность офицерского корпуса Действующей армии на 1 марта 1917 г.
2. Численность офицеров Действующей армии на 1 мая 1917 г.
3. Численность офицеров Действующей армии на 25 октября 1917 г.
4. Численность офицеров флота на январь 1917 г.
5. Пленные офицеры по состоянию на 1 августа 1918 г.
6. Возрождение кавалерийских полков в Белой армии
7. Командный состав 2-го и 3-го Корниловских полков
8. Потери гвардейской кавалерии в белых армиях
В книге собраны сведения о судьбах более 5100 гвардейских офицеров, остававшихся в живых ко времени крушения российской государственности осенью 1917 г.: расстрелянных большевиками в ходе «красного террора», погибших во время Гражданской войны в 1917–1922 гг., умерших в эмиграции, а также оставшихся в России и репрессированных в 1920–1930-х гг. Издание продолжает серию книг, посвященных судьбам представителей различных категорий российского служилого сословия.
Последние десятилетия усиленно ломаются интеллектуальные копья в борьбе за обретение «национальной идеи». При этом политики, литераторы и публицисты, как правило, не слишком обременяют себя познанием исторической действительности, зачастую перевирают факты, а порой и вовсе обходятся без оных. По иному подошел к решению вопроса историк Сергей Волков. Он не стал создавать «концепций», а на историческом материале попытался сравнить две реальности – Российскую Империю и СССР. И лишь после этого оценить: из чего же слеплена современная «эрэфия».
Настоящее издание содержит алфавитный список с краткими биографическими сведениями о генералах и штаб-офицерах (полковниках и подполковниках), состоявших в этих чинах во время Гражданской войны в составе белых армий на различных театрах военных действий. В книгу вошло не менее половины всех штаб-офицеров и генералов русских армий, приводятся сведения примерно о 12,5 тыс. человек. Как справочное издание словарь рассчитан на широкий круг читателей, интересующихся военной историей и отечественной историей начала XX века.
Историк С. В. Волков, составитель, научный редактор, автор предисловия и комментариев к книгам серии «Белое движение» — самого капитального издания такого рода, в котором собрано большое количество воспоминаний, в том числе публиковавшихся в малотиражных эмигрантских изданиях и практически неизвестных в России.Статьи написаны в период 1995–2006 годов.
Настоящий словарь включает краткие сведения о представителях высшего гражданского чиновничества России начала XVIII – начала XX вв. – лиц, имевших на действительной службе гражданские или придворные чины первых четырех классов по Табели о рангах (для XVIII в. – также и пятого класса). В общей сложности в словаре учтено более 22 тыс. человек. Справки о включенных в словарь лицах содержат, по возможности, фамилию, имя и отчество, сведения о рождении и происхождении, даты поступления на службу и производства в первый классный чин, полученное образование (в случаях перехода с военной службы указывается последний военный чин с датой его получения), даты производства в высшие чины, род деятельности или ведомство (в ряде случаев названы занимавшиеся этими лицами наиболее значимые должности), время отставки и смерти.
Статья историка С. В. Волкова, составителя, научного редактора, автора предисловия и комментариев к книгам серии «Белое движение» — самого капитального издания такого рода, в котором собрано большое количество воспоминаний, в том числе публиковавшихся в малотиражных эмигрантских изданиях и практически неизвестных в России.
«Ночной маршрут».Книга, которую немецкая критика восхищенно назвала «развлекательной прозой для эстетов и интеллектуалов».Сборник изящных, озорных рассказов-«ужастиков», в которых классическая схема «ночных кошмаров, обращающихся в явь» сплошь и рядом доводится до логического абсурда, выворачивается наизнанку и приправляется изрядной долей чисто польской иронии…
В аннотации от издателя к 1-му изданию книги указано, что книга "написана в остропублицистическом стиле, направлена против международного сионизма — одного из главных отрядов антикоммунистических сил. Книга включает в себя и воспоминания автора о тревожной юности, и рассказы о фронтовых встречах. Архивные разыскания и письма обманутых сионизмом людей перемежаются памфлетами и путевыми заметками — в этом истинная документальность произведения. Цезарь Солодарь рассказывает о том, что сам видел, опираясь на подлинные документы, используя невольные признания сионистских лидеров и их прессы".В аннотации ко 2-му дополненному изданию книги указано, что она "написана в жанре художественной публицистики, направлена против сионизма — одного из главных отрядов антикоммунистических сил.
Аксаков К. С. — русский публицист, поэт, литературный критик, историк и лингвист, глава русских славянофилов и идеолог славянофильства; старший сын Сергея Тимофеевича Аксакова и жены его Ольги Семеновны Заплатиной, дочери суворовского генерала и пленной турчанки Игель-Сюмь. Аксаков отстаивал самобытность русского быта, доказывая что все сферы Российской жизни пострадали от иноземного влияния, и должны от него освободиться. Он заявлял, что для России возможна лишь одна форма правления — православная монархия.
Классическое произведение Корнелиуса Райана, одного из самых лучших военных репортеров прошедшего столетия, рассказывает об операции «Оверлорд» – высадке союзных войск в Нормандии. Эта операция навсегда вошла в историю как день «D». Командующий мощнейшей группировкой на Западном фронте фельдмаршал Роммель потерпел сокрушительное поражение. Враждующие стороны несли огромные потери, и до сих пор трудно назвать точные цифры. Вы увидите события той ночи глазами очевидцев, узнаете, что чувствовали сами участники боев и жители оккупированных территорий.
Никто в настоящее время не вправе безоговорочно отвергать новые гипотезы и идеи. Часто отказ от каких-либо нетрадиционных открытий оборачивается потерей для науки. Мы знаем, что порой большой вклад в развитие познания вносят люди, не являющиеся специалистами в данной области. Однако для подтверждения различных предположений и гипотез либо отказа от них нужен опыт, эксперимент. Как писал Фрэнсис Бэкон: «Не иного способа а пути к человеческому познанию, кроме эксперимента». До недавнего времени его прежде всего использовали в естественных и технических науках, но теперь эксперимент как научный метод нашёл применение и в проверке гипотез о прошлом человечества.
«Festung» («крепость») — так командование Вермахта называло окруженные Красной Армией города, которые Гитлер приказывал оборонять до последнего солдата. Столица Силезии, город Бреслау был мало похож на крепость, но это не помешало нацистскому руководству провозгласить его в феврале 1945 года «неприступной цитаделью». Восемьдесят дней осажденный гарнизон и бойцы Фольксштурма оказывали отчаянное сопротивление Красной Армии, сковывая действия 13 советских дивизий. Гитлер даже назначил гауляйтера Бреслау Карла Ханке последним рейхсфюрером СС.