Трагедия подводной лодки «Комсомолец» - [18]
Поход этой аварийной партии в 6-й отсек зафиксирован в вахтенном журнале в 13 часов 56 минут без указания цели похода.
Есть еще одно обстоятельство, в определенной мере относящееся к вопросу подачи ЛОХ в 7-й отсек.
Капитан-лейтенант С.А.Дворов (объяснительная записка): «Я сдал вахту капитан-лейтенанту Орлову. По приказанию командира БЧ-5 капитана 2-го ранга Бабенко я с двумя изолирующими противогазами ИП-6 должен был убыть в 7-й отсек и вынести старшего матроса Бухникашвили в тамбур-шлюз между 6-м и 7-м отсеками и, если он был бы без сознания, то включить его в ИДА-59»[21].
Старший лейтенант медслужбы Л.А.Заяц (объяснительная записка): «Развернув ПМП (медицинский пост – Д.Р.) для оказания помощи, я доложил об этом командиру… Затем я спустился на КП-М (командный пункт медицинской службы – Д.Р.) и ждал, когда доставят матроса Бухникашвили из 7-го отсека».
Из сказанного следует, что руководство подводной лодки не считало, что в 7-м отсеке был объемный пожар. Более того, оно считало его небольшим и предполагало, что вахтенный не только жив, но и мог не потерять сознание. Не исключено, что главный командный пункт имел информацию о характере пожара. Но вопрос не в этом. Чем объяснить, что практически в одно время принимаются два взаимоисключающих решения: герметизация 7-го отсека и подача в него ЛОХ и разгерметизация отсека с целью спасения вахтенного? Согласно РБЖ-ПЛ-82, статье 99, при тушении пожара с помощью системы ЛОХ аварийный отсек разрешается вскрывать не ранее чем через тридцать минут после подачи в него огнегасителя. Объяснения этому могут быть следующие: либо у руководства подводной лодки не было единства мнений и действий в борьбе с аварией, либо, что более вероятно, решение о посылке капитан-лейтенанта Дворова с людьми в 7-й отсек было принято позднее (ориентировочно в 11 часов 12 минут), когда уже стало известно, что огнегаситель в 7-й отсек подан не был. Последнее предположение подтверждается следующими записями в вахтенном журнале: в 11 часов 13 минут о назначении рубежей обороны в 6-м отсеке и в 11 часов 14 минут о закрытии клапанов ЛОХ в 6-м отсеке во избежание каких либо неожиданностей.
Подведем итоги. Все объективные данные говорят о том, что фреон в 7-й отсек не подавался. Нет об этом и записей в вахтенном журнале.
Проведенные эксперименты подтвердили огнегасящие характеристики фреона, применяемого в системе ЛОХ. Подача фреона гарантированно обеспечивает тушение пожара на любой стадии его развития за время около шестидесяти секунд при нормальных давлении и содержании кислорода в атмосфере отсека. Пожар был бы потушен и при высоком содержании кислорода в отсеке, так как фактическая концентрация фреона, подаваемого в 7-й отсек, почти в два раза превышала минимально необходимую концентрацию.
Законен вопрос: к чему все эти догадки о первых минутах аварии? Не проще ли спросить об этом участников трагедии, находившихся в главном командном пункте в первые минуты аварии? В открытом письме, опубликованном в журнале
«Морской сборник» (1990, № 2), капитан 1-го ранга Коляда от имени оставшихся в живых членов экипажа даже приглашает обращаться в первую очередь к ним за получением «действительно правдивой информации».
К сожалению, следует сказать, что многие члены экипажа, особенно офицеры, не были правдивы при опросе их правительственной комиссией и старались рассказывать об аварии в выигрышном для экипажа в свете. Это же продолжалось в печати. Поэтому ждать от них искренних ответов на неясные вопросы не приходится.
Почему решили всплывать на глубину пятьдесят метров, а не в надводное положение, чему отдает приоритет указанная выше статья 89 РБЖ-ПЛ-82? Вопрос этот очень серьезный и имеет далеко идущие последствия, так как от принятого решения зависит выбор способа всплытия. Всплыть на глубину пятьдесят метров возможно только ходом, в то время как всплытие в надводное положение можно было осуществить тремя различными способами: ходом, продуванием средней группы балластных цистерн и использованием пороховых генераторов газа – или любыми комбинациями этих способов. Утверждения представителей Военно-морского флота, что принятое решение – всплытие на глубину пятьдесят метров – было продиктовано условиями безопасности мореплавания, абсолютно несостоятельны, так как подводная лодка не находилась в районе с интенсивным судоходством и, кроме того, окружающая корабль обстановка была известна в радиусе десятков миль.
Капитан-лейтенант Ю.Н.Парамонов (магнитофонная запись опроса): «Я командир гидроакустической группы. Я нес вахту. Слева по пеленгу была групповая цель. По-видимому, плавбаза «Хлобыстов». Классифицирована групповая цель – рыболовные траулеры. Горизонт был чист. После этого я услышал – на «Онеге» запищала сигнализация. Потом объявили аварийную тревогу».
