Трагедия ордена тамплиеров - [35]
Не эти ли привилегии и этот престиж стали причиной того, что граф Фландрии выступил в Туре против тамплиеров?
В тот момент, когда ассамблея была распущена, становится известно, что один из высоких сановников ордена великий казначей, содержавшийся при папской курии, бежал. Папа был весьма раздосадован. Он обещал 10 000 флоринов тому, кто раскроет ему, где скрывается беглец. Не станет ли этот побег поводом для того, чтобы лишить его права охранять заключенных? С другой стороны, сможет ли он обеспечить охрану двух-трех тысяч обвиняемых? На консистории он поведал о своих соображениях кардиналам. Те посоветовали тянуть дело до смерти короля, что могло бы спасти орден…
20 мая король покинул Тур с намерением присоединиться к Папе в Пуатье. Он прибыл в этот город 26 мая. Явившись к папскому двору, Филипп простерся перед понтификом, поцеловав ему ноги, и в знак мира поцеловал кардиналов. Иудины поцелуи…
Филипп Красивый и Климент V провели три дня в беседах.
В книге «Жизнь Климента V» Жан де Сен-Виктор утверждает, что Филипп Красивый держал Папу в заточении, а последний, желая скрыться в чужой одежде, был узнан и возвращен в Пуатье. Беглеца обнаружили якобы благодаря множеству сопровождавших его мулов, на которых он перевозил свои вещи. Папа бежал, потому что опасался того, кто стал причиной смерти двух его предшественников. (Если установлено, что Бонифаций VIII умер из-за потрясения от нападения в Ананьи, ничто не дает возможность утверждать, что Филипп Красивый приказал отравить Бенедикта XI, в чем его обвиняли.)
Все это абсурдно. Климент V не настолько потерял голову, чтобы столь трусливым и бессмысленным образом уклоняться от настойчивых требований короля.
Используя методы шантажа, король потребовал эксгумации останков Бонифация VIII, чтобы развеять их по ветру. К тому же он предложил канонизировать Целестина V, мнимой жертвы Бонифация VIII.[55] Чтобы выиграть время, Папа должен был пообещать в начале следующего года возобновить дело Бонифация.
29 мая король присутствовал на заседании консистории. Филипп Красивый явился туда с большой пышностью: его окружили принцы крови, бароны, епископы, депутаты и прокуроры Генеральных штатов в Туре.
Шантаж усиливался. Гильом де Плезиан, выступавший от имени короля, произнес длинную речь, в которой подражал слащавому и лживо-проникновенному тону Ногаре. В этой обличительной речи говорилось о «победе, чье истоки были страшны и наводили ужас, чьи последствия были отрадны и восхитительны, а завершение – общеизвестным и незабываемым», победе, одержанной над врагами Христа – тамплиерами. Адвокат монарха был действительно гением эпитетов. По ходу дела подчеркнем его стремление отвести от короля все упреки в алчности и корыстолюбии: «король передал управление имуществом ордена не своим чиновникам, а ведь по закону он мог бы и конфисковать его». Оба эти неточные, если не лживые утверждения, цель которых – оправдать короля, доказывают, что общественность была встревожена, и что уже в это время королю приписывали корыстные мотивы.
Затем Плезиан возвратился к упрекам в адрес тамплиеров, даже к тем, что упоминались реже всего или тем, что были самыми безобидными: например, к тому факту, что капитулы ордена проводились ночью, к предательству некоторых испанских тамплиеров, перешедших на сторону сарацинов, чтобы сражаться с ними против короля Арагонского, и особенно к потере Святой Земли, потере, якобы произошедшей из-за беспечности и трусости тамплиеров.
Бывший хранитель печати Жиль Асцелин, архиепископ Нарбоннский, которого странно было видеть в этом собрании, произнес речь о ереси. Тамплиеры более порочны, чем мадианитяне и ариане. Епископ намекнул, что если Папа не обезвредил тамплиеров, он становился как бы причастен к их заблуждениям.
В этих словах содержалась угроза смещения Папы.
Затем следовали различные выступления, например, Эджилио Колонны, архиепископа Буржа, делегатов нескольких городов с севера страны и одного делегата от городов юга. Потом слово взял Папа, дабы изложить всю историю дела тамплиеров. Выступление Климента было кратким, но он настаивал на том, что никогда не посылал писем с приказом арестовать тамплиеров. Ему не нравятся эти рыцари, если они таковы, какими их описывают, но он не может заявить, что они виновны, пока их преступления не будут доказаны. С другой стороны, он не смеет поверить, что королем движут иные мотивы, кроме заботы о благоденствии Церкви.
Если король хорошо слушал, то его должны были смутить следующие слова: «Что же до нас, то мы не верим, как никогда не верили, что королем Франции двигали корыстные желания. Мы полагаем бесспорным то, что он действовал только из ревностного служения вере. Он не имел намерения завладеть имуществом тамплиеров, но желал передать их в распоряжение Церкви для подготовки крестовых походов».
14 июня в присутствии короля состоялось новое публичное заседание. Плезиан упрекнул Папу в том› что он благоволит ордену; к тому же тамплиеры обладают неприкосновенностью, которую им дает покровительство Папы. Необходимо действовать быстро и вернуть инквизиторам все их полномочия.
