Трагедия Игрек. Рассказы - [92]

— С этого момента, — проворчал шеф полиции, — Эйми Апем будет охраняться двадцать четыре часа в сутки.

— Хороший игрок в покер знает, когда от него отворачивается удача, — обратился Эллери к молчаливой троице. — Вы больше не можете выиграть этот миллион, но можете не менять карты, чтобы нам не удалось обвинить вас в убийстве Беллы Ливингстон и в покушении на Эйми.

— И не думайте, что, так как мы еще вас не обвинили, вы сможете удрать, — добавил Дейкин, агрессивно выпятив подбородок. — Никто из вас и носа не высунет отсюда.

— Вы меня удивляете, — пробормотал Сэмюэл Младший. — Сколько, по-вашему, вы сможете удерживать нас здесь, если мы захотим уехать? У вас нет для этого абсолютно никаких оснований.

— Тем более, что мы никого не убивали, — сказала Оливия.

— Нас тут удерживает, — вставил Эверетт, — только временное замешательство и грубая, но сытная пища три раза в день.

— Мой случай этим не ограничивается. — Старший брат со стуком поставил стакан и устремил весьма нелюбезный взгляд на Эллери и шефа Дейкина. — Сначала ваши обвинения выглядели даже забавно, но юмор становится надоедливым. Я чувствую себе преследуемым, джентльмены, и это чувство мне не нравится.

— К тому же, — добавила Оливия, — Ливингстоны всегда держат хвост трубой.

— Не возражаю, если вы засадите нас в каталажку, — усмехнулся Эверетт. — В моем нынешнем финансовом положении иск за необоснованный арест поможет мне купить баскетбольную команду.

— Аккуратно, — заметил Эллери. — Даже убедительно. Но повторяю: не испытывайте вашу удачу.

Он вышел, демонстрируя уверенность, которую не ощущал.

* * *

— Не могу сказать, что порицаю вас, Эйми, — промолвил Эллери.

— Со вчерашнего дня у меня было достаточно времени, чтобы подумать. — Эйми смотрела на лужайку. Эллери пнул одну из отставших половиц.

В четверг после полудня они сидели в старой беседке за задней лужайкой. Молодой полицейский суетливо расхаживал под ближайшим деревом. Проникавшее сквозь решетку солнце отбрасывало причудливый клетчатый узор на впалые щеки и испуганные глаза Эйми. Она продолжала смотреть сквозь открытую дверь беседки. Задние окна особняка поблескивали, как глаза.

— Конечно, мы можем отпустить их, — проворчал Эллери.

— А если один из них тайком вернется на будущей неделе — или даже в будущем году? — Эйми покачала головой. — Неужели вы не понимаете, мистер Квин, что теперь у меня до самой смерти больше не будет ни одного спокойного дня?

— Могу только сказать, что мы тщательно проверяем их. Если один из них не просто разорен, но и по уши в долгах, это усилит мотив убийства. И я убедил Дейкина отправить их отпечатки пальцев в Бостон и в конхейвенскую лабораторию. — Эллери уставился на покрытый пятнами пол. — Не хочу давить на вас, Эйми. Это ваша жизнь. Но такой шаг был бы бесповоротным.

— Вы считаете меня трусихой?

— Нет.

— Дело не в мыслях о смерти. Я к ней привыкла. Сначала родители, потом дядя Хорас, а теперь мама Ливингстон… — Эйми закусила губу. — Дело в ожидании. Никогда не знаешь, когда топор упадет.

Девушка встала и подошла к двери. В белом летнем платье при солнечном свете она выглядела хрупкой и прозрачной, как призрак.

— Я не могу так жить, мистер Квин. Я возвращаюсь в дом и скажу им, что они могут забирать все.

Эллери вскочил.

Вспышка в мансардном окне и его прыжок оказались почти одновременными. Но треск ружейного выстрела достиг его ушей, уже когда он повалил Эйми на траву и прикрыл ее своим телом.

Полицейский бежал к дому, хватаясь за кобуру.

Эллери изогнул шею, вглядываясь в особняк. Чердачное окно, где мелькнула вспышка, сейчас пустовало.

— Что случилось? — Голос Эйми был сдавленным, но спокойным.

— Вы не ранены? — спросил Эллери.

— Разве только вами.

Он помог ей подняться и огляделся вокруг.

Пуля прошла сквозь крышу беседки на добрых восемь футов выше того места, где находилась голова Эйми.

* * *

С ружьем в руке Эллери спустился в прихожую, когда полицейский клал на рычаг трубку телефона.

— Шеф уже выезжает, мистер Квин.

— Вы говорили с Доркас и Моррисом?

— Они ничего не видели. Они оба были в кухне. Доркас готовила пирог с цыпленком к ужину, а Моррис мыл посуду после ленча.

Эллери обнаружил мистера Уэнтуорта в гостиной. Тот стучал кулаком по ладони, стоя между Ливингстонами и Эйми, словно желал защитить ее от нападения.

— Я устал от этих штучек! — кричал адвокат. — Оставьте девушку в покое, слышите?

— Вы мне надоели, мистер Уэнтуорт. — Щеки Оливии раскраснелись от гнева. Она была в шортах и бюстгальтере, ее кожа лоснилась от масла.

Братья сердито смотрели на адвоката. Эллери шагнул в комнату. Полицейский блокировал дверной проем.

— Это ружье Сэма Ливингстона, — сказал Эллери, подняв оружие. — На прикладе его имя.

— Старый отцовский оленебой! — Сэмюэл Младший приподнялся со стула.

— Мама Ливингстон к нему не прикасалась! — В голосе Эйми звучала мрачная уверенность. — Она держала его в кладовой на чердаке.

— Где я и нашел его брошенным у окна. Плюс недавно вскрытую старую коробку с патронами. Когда приедет шеф, мы займемся оружием и коробкой. — Эллери осторожно поставил ружье. — А пока мы ждем его, я задам классический вопрос: где были вы трое во время выстрела?