Трагедия господина Морна - [5]

Шрифт
Интервал

ЭЛЛА:
Ну, улыбнитесь… Слышите, из залы
смычки сверкают!
ГАНУС:
Скоро ли конец?
Тяжелый, пестрый сон…
ЭЛЛА:
Да, скоро, скоро…

Ганус проходит в залу.


ЭЛЛА:

(одна)

Как это странно… Сердце вдруг пропело:
всю жизнь отдать, чтоб этот человек
был счастлив… И какой-то легкий ветер
прошел, и вот я чувствую себя
способною на самый тихий подвиг.
Мой бедный мавр! И, глупая, зачем
я привела его с собою? Прежде
не замечала — только вот теперь,
ревнуя за него, я поняла,
что тайным звоном связаны Мидия
и быстрый Морн… Все это странно…

ДАНДИЛИО:

(выходит, ища кого-то)

Ты
не видела? Тут этот иностранец
не проходил?
ЭЛЛА:
Не видела…
ДАНДИЛИО:
Чудак!
Скользнул, как тень… Мы только что вели
беседу с ним…

Элла и Дандилио проходят.


ЭДМИН:

(подводит Мидию к стулу)

Сегодня вам, Мидия,
не пляшется.
МИДИЯ:
А вы, как и всегда,
таинственно безмолвны, — не хотите
мне рассказать, чем занят Морн весь день?
ЭДМИН:
Не все ль равно? Делец ли он, ученый,
художник, воин, просто человек
восторженный — не все ли вам равно?
МИДИЯ:
Да сами вы чем заняты? Оставьте —
охота пожимать плечами!.. Скучно
мне с вами говорить, Эдмин…
ЭДМИН:
Я знаю..
МИДИЯ:
Скажите мне, когда здесь Морн, один
вы сторожите под окном, а после
уходите с ним вместе… Дружба дружбой,
но это ведь…
ЭДМИН:
Так нравится мне…
МИДИЯ:
Разве
нет женщины — неведомой, — с которой
вы ночи коротали бы приятней,
чем с призраком чужого счастья, — в час,
когда здесь Морн?.. Вот глупый — побледнел…
МОРН:

(входит, вытирая лоб)

Что счастие? Клиян пронесся мимо
и от меня, как ветер, Эллу взял…

(К Эдмину.)

Друг, прояснись! Сощурился тоскливо,
как будто собираешься чихнуть…
Поди, танцуй…

Эдмин выходит.


МОРН:
…О, как же ты похожа
на счастие, моя Мидия! Нет,
не двигайся, не нарушай сиянья…
Мне холодно от счастья. Мы — на гребне
прилива музыкального… Постой,
не говори. Вот этот миг — вершина
двух вечностей…
МИДИЯ:
Всего-то прокатилось
два месяца с того живого дня,
когда ко мне таинственный Эдмин
тебя привел. В тот день сквозным ударом
глубоких глаз ты покорил меня.
В них желтым светом пристальная сила
вокруг зрачка лучится… Иногда
мне кажется, ты можешь, проходя
по улицам, внушать прохожим — ровным
дыханьем глаз — что хочешь: счастье, мудрость,
сердечный жар… Вот я скажу, — не смейся:
к твоим глазам душа моя прилипла,
как в детстве прилипаешь языком
к туманному металлу, если в шутку
лизнешь его, когда мороз пылает…
Теперь скажи, чем занят ты весь день?
МОРН:
А у тебя глаза, — нет, покажи, —
какие-то атласные, слегка
раскосые… О, милая… Мне можно
поцеловать лучи твоих ключиц?
МИДИЯ:
Стой, осторожно, — этот черный трагик
за нами наблюдает… Скоро гости
уйдут… Ты потерпи…
МОРН:

(смеется)

Да мне нетрудно:
ты за ночь надоешь мне…
МИДИЯ:
Не шути,
я не люблю…

Музыка смолкла. Из залы идут гости.


ДАНДИЛИО:

(к Иностранцу)

Куда вы исчезали?
ИНОСТРАНЕЦ:
Я просыпался. Ветер разбудил.
Оконницу шарахнуло. С трудом
заснул опять…
ДАНДИЛИО:
С трудом вам здесь поверят.
МОРН:
А, Дандилио… Не успел я с вами
поговорить… Что нового собрали?
Какие гайки ржавые, какие
жемчужные запястья?
ДАНДИЛИО:
Плохо дело:
на днях я огненного попугая —
громадного и сонного, с багряным
пером в хвосте — нашел в одной лавчонке,
где вспоминает он туннель дымящий
тропической реки… Купил бы, право,
да кошка у меня — не уживутся
загадочные эти божества…
Я каждый день хожу им любоваться:
он попугай святой, не говорящий.
ПЕРВЫЙ ГОСТЬ:

(ко Второму)

Пора домой. Взгляни-ка на Мидию:
мне кажется, ее улыбка — скрытый
зевок.
ВТОРОЙ ГОСТЬ:
Нет, подожди, несут еще
вина. Попьем.
ПЕРВЫЙ ГОСТЬ:
А стало скучновато…
МОРН:

(открывая бутылку)

Так! Вылетай, космическая пробка,
в лепные небеса! Взрывайся, пена,
как хаос бьющий, прущий… тпру… меж пальцев
Творца.
ГОСТИ:
За короля! За короля!
ДАНДИЛИО:
Вы что же, Морн? Не пьете?
МОРН:
Нет, конечно.
Жизнь отдают за короля; а пить —
зачем же пить?
ИНОСТРАНЕЦ:
За этот край счастливый!
КЛИЯН:
За Млечный Путь!
ДАНДИЛИО:
От этого вина
и в голове польются звезды…
ЭЛЛА:
Залпом
за огненного попугая!
КЛИЯН:
Элла,
за наше «завтра»!
МОРН:
За хозяйку дома!
ГАНУС:
Хочу спросить… Неясно мне… Что, выпить
за прежнего хозяина нельзя?
МИДИЯ:

(роняет бокал)

Так. Всё на платье.

Пауза.


ПЕРВЫЙ ГОСТЬ:
Солью…
ДАНДИЛИО:
Есть поверье:
слезами счастья! Всякое пятно
мгновенно сходит…
МИДИЯ:

(к Элле, тихо)

Слушай, твой актер
пьян, вероятно…

(И трет платье.)

МОРН:
Я читал в одном
трактате редкостном — вот, Дандилио,
вы книгочий, — что, сотворяя мир,
Бог пошутил некстати…
ДАНДИЛИО:
В той же книге,
я помню, было сказано, что дому
приятен гость и нужен, как дыханье,
но ежели вошедший воздух снова
не выйдет — посинеешь и умрешь.
Поэтому, Мидия…
МИДИЯ:
Как? так рано?
ДАНДИЛИО:
Пора, пора. Ждет кошка…
МИДИЯ:
Заходите…
ПЕРВЫЙ ГОСТЬ:
И мне пора, прелестная Мидия.
МИДИЯ:
Нехорошо! Остались бы…
ЭЛЛА:

(к Ганусу, тихо)

Прошу вас,
вы тоже уходите… Завтра утром
зайдете к ней… Она устала.
ГАНУС:

(тихо)

Я…
не понимаю?
ЭЛЛА:

(тихо)

Где же радость встречи,
когда спать хочется?..
ГАНУС:

(тихо)

Нет, я останусь…

Отходит в полутьму к столу круглому. Одновременно прощались гости.


ИНОСТРАНЕЦ:

(к Мидии)

Я не забуду пребыванья в вашей
столице колдовской: чем сказка ближе
к действительности, тем она волшебней.
Но я боюсь чего-то… Здесь незримо
тревога зреет… В блеске, в зеркалах,
я чувствую…
КЛИЯН:
Да вы его, Мидия,
не слушайте! Он к вам попал случайно.

Еще от автора Владимир Владимирович Набоков
Лолита

В 1955 году увидела свет «Лолита» — третий американский роман Владимира Набокова, создателя «Защиты ужина», «Отчаяния», «Приглашения на казнь» и «Дара». Вызвав скандал по обе стороны океана, эта книга вознесла автора на вершину литературного Олимпа и стала одним из самых известных и, без сомнения, самых великих произведений XX века. Сегодня, когда полемические страсти вокруг «Лолиты» уже давно улеглись, южно уверенно сказать, что это — книга о великой любви, преодолевшей болезнь, смерть и время, любви, разомкнутой в бесконечность, «любви с первого взгляда, с последнего взгляда, с извечного взгляда».В настоящем издании восстановлен фрагмент дневника Гумберта из третьей главы второй части романа, отсутствовавший во всех предыдущих русскоязычных изданиях «Лолиты».«Лолита» — моя особая любимица.


Защита Лужина

Гениальный шахматист Лужин живет в чудесном мире древней божественной игры, ее гармония и строгая логика пленили его. Жизнь удивительным образом останавливается на незаконченной партии, и Лужин предпочитает выпасть из игры в вечность…


Подлец

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Дар

«Дар» (1938) – последний русский роман Владимира Набокова, который может быть по праву назван вершиной русскоязычного периода его творчества и одним из шедевров русской литературы ХХ века. Повествуя о творческом становлении молодого писателя-эмигранта Федора Годунова-Чердынцева, эта глубоко автобиографичная книга касается важнейших набоковских тем: судеб русской словесности, загадки истинного дара, идеи личного бессмертия, достижимого посредством воспоминаний, любви и искусства. В настоящем издании текст романа публикуется вместе с авторским предисловием к его позднейшему английскому переводу.


Бледное пламя

Роман, задуманный Набоковым еще до переезда в США (отрывки «Ultima Thule» и «Solus Rex» были написаны на русском языке в 1939 г.), строится как 999-строчная поэма с изобилующим литературными аллюзиями комментарием. Данная структура была подсказана Набокову работой над четырехтомным комментарием к переводу «Евгения Онегина» (возможный прототип — «Дунсиада» Александра Поупа).Согласно книге, комментрируемая поэма принадлежит известному американскому поэту, а комментарий самовольно добавлен его коллегой по университету.


Другие берега

Свою жизнь Владимир Набоков расскажет трижды: по-английски, по-русски и снова по-английски.Впервые англоязычные набоковские воспоминания «Conclusive Evidence» («Убедительное доказательство») вышли в 1951 г. в США. Через три года появился вольный авторский перевод на русский – «Другие берега». Непростой роман, охвативший период длиной в 40 лет, с самого начала XX века, мемуары и при этом мифологизация биографии… С появлением «Других берегов» Набоков решил переработать и первоначальный, английский, вариант.


Рекомендуем почитать
Человек из СССР

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Смерть

Пьеса написана в марте 1923 г. в Берлине. На выбор темы и сюжета пьесы повлияли два события в жизни Набокова: трагическая смерть отца, В. Д. Набокова, убитого 28 марта 1922 г., и расторжение помолвки со Светланой Зиверт в январе 1923 г. Тема «инерции» жизни после смерти была развита затем Набоковым в рассказе «Катастрофа» (1924) и повести «Соглядатай» (1930).


Дедушка

Пьеса написана в июне 1923 г. в имении Домэн де Больё, Солье-Пон (вблизи Тулона), где Набоков работал на фруктовых плантациях друга В. Д. Набокова Соломона Крыма (N84. Р. 287).


Событие

Закончено в 1938 г. В Ментоне. Опубликовано в журнале «Русские записки», Париж, 1938, апрель. Премьера: Париж, зал газеты «Журналь», рю Ришелье, 100, 4 марта 1938 г. Режиссер, постановщик, автор костюмов и декораций — Ю. П. Анненков. Состоялось четыре представления. Роли исполняли: А. Богданов (Трощейкин), М. Бахарева (Любовь), Н. Петрункин (Ревшин), Л. Кедрова (Вера), М. Токарская (Марфа), В. Чернявский (Мешаевы), В. Субботин (Барбошин), С. Бартенев (маститый писатель), М. Крыжановская (Вагабундова), Е. Скокан, А. Телегин, Ю. Загре-бельский, В.