Трагедия адмирала Колчака. Книга 2 - [19]
>15 Большевицкий обвинитель по делу членов «самозванного и мятежного Правительства Колчака» — Гойхбарг впоследствии патетически в своем заключении писал: «По его (т. е. Колчака) собственному, ужасающему мысль человека признанию, день начала войны был одним из самых счастливых и лучших дней его службы. Тот ужас войны, тот призрак кровавой бойни, который поверг в содрогание все человечество, оказался самым счастливым днем для заматерелого империалиста, который и не думал о потоках людской крови, о миллионах загубленных жизней, о миллиардных разрушениях» [сб. «Колчаковщина»), Демагог-обвинитель не разъяснил, конечно, своим примитивным слушателям всей сложности колчаковского «империализма».
>16 Когда-то она была предложена мне для напечатания в «Голосе Минувшего». Я этого сделать не мог. Теперь переписка хранится в пражском Архиве. В моих слишком беглых карандашных заметках могли быть существенные упущения, которых ни проверить, ни восстановить я не мог.
>16 К.-адм. кн. Трубецкой в статье «Александр Колчак» [«Возрождение», 15февр. 1930 г.] говорит, что Колчак «категорически отклонил сделанное ему предложение от вверенного ему флота послать телеграмму» об отречении Императора. Это утверждение повторялось некоторыми ораторами на парижском собрании, посвященном памяти А. В. Колчака в десятилетие со дня его гибели. Между тем известная телеграмма М. В. Алексеева 28 февраля непосредственно Колчаку и не посылалась. На подлиннике телеграммы помечены отправления: Главкосев, Главкозап, Главкоюз, Поглавкорум (главнокомандующим румынским фронтом считался румынский король) и, наконец, Главнокомандующий Кавказской армии в. к. Ник. Ник. Того специфического монархизма, который некоторые post factum хотят усмотреть в мировоззрении Колчака, просто не было. Вероятно, определенность восприятия Колчаком февральских событий 1917 г. и побудила в. кн. Ник. Ник. сказать при свидании с Колчаком 1 марта в Батуми: «Он прямо невозможен» [дневник в. кн. Андрея Вл. — «Кр. Арх.». XXVI, с. 197].
>17 Знаю это на собственном опыте. Стенограмма по делу «Тактического Центра» в Москве 1920 г. приписывает мне бессмыслицы, которые я не мог говорить.
>18 О целесообразности тактики можно спорить до бесконечности, напр., М. В. Вишняку [К истории гражданской войны. — «Совр. Зап.». XZ.] кажется непонятным, как «в России не оказалось ни «левого» Кромвеля, ни «правого» Монка, которые ухватились бы за У. С. или его «охвостье» как орудие борьбы против большевицких целей» [с. 482].
Мне лично эти лозунги для гражданской войны представлялись совершенно безнадежными — оттого ли, что население не обнаружило, как утверждал «Соц. Вест. [№ 4], готовности за него бороться, потому что этот лозунг не вошел еще в плоть и кровь народных масс, оттого ли, что Уч. Соб. 1917 г. дискредитировало себя в общественном сознании и главенствовавшая в нем партия не сумела поднять его авторитет, подорванный бесславным разгоном 5 января. Еще до этого акта У. С., «со священным трепетом» встреченное в начале революции, начало вызывать к себе холодное отношение — это в полном соответствии с действительностью отмечают составители «Хроники Революции» — Заславский и Канторович [с. 162]. Запоздала попытка М. В. Вишняка на страницах «Современных Записок» реабилитировать память неудачного У. С. 1917 г. Во всяком случае, нельзя объявлять реакционными те взгляды, которые не совпадают со взглядами непреклонно верующих в авторитет даже «охвостья» У. С. 1917 г., в сущности ни разу не собравшегося.
Вере нельзя противопоставлять реальность — бывш. председатель У. С. даже в 1921 г. на малочисленном парижском совещании эмигрантов б. членов У. С. заявлял, что он почтет своим долгом созвать старое У. С. на территории России, освобожденной от большевиков...
К вопросу об У. С. нам отчасти придется еще вернуться в связи с изображением попыток создания органа народного представительства в период «диктаторства» адм. Колчака.
>19 См. письма А. И. Деникину и М. М. Федорову в гл. VII книги о Чайковском.
>20 Похороны сверхчеловека (Клемансо). — «Посл. Нов.», 1 дек. 1929 г.
>21 Нельзя, однако, не отметить, что Верховный правитель отнюдь не был фанатиком «милитаризации». Он не начинал своей деятельности объявлением военного положения. Только 1 марта в связи с нападением партизан оно было объявлено на железных дорогах. Общим требованием военных властей было объявление на военном положении всей территории гражданской войны. Н. Н. Головин мне рассказывал о противодействии, которое встречало такое всеобщее требование со стороны Верховного правителя. В августе на этой почве у него было столкновение с ген. Дитерихсом, назначенным главнокомандующим.
>22 Смешно слышать эту аргументацию в устах большевицкого деятеля. Колчак — «самодержец», потому что подписывал: «Утверждаю». Каждый, сидевший во внутренней тюрьме Особого Отдела ВЧК в Москве, мог читать драконовские тюремные правила, на которых красовалась подпись Ягоды: «Утверждаю».
>23 Как сибирский курьез можно отметить, что еп. Андрей (Ухтомский), недовольный конституционностью Верховного правителя, считал, что он попал в плен к кадетам
Вниманию читающей публики предлагается замечательный 7-томник. Замечателен он тем, что будучи изданный товариществом Сытина к 100-летней годовщине войны 12-го года, обобщил знания отечественной исторической науки о самой драматичной из всех войн, которые Российская империя вела до сих пор. Замечателен тем, что над созданием его трудилась целая когорта известных и авторитетных историков: А. К. Дживелегов, Н. П. Михневич, В. И. Пичета, К. А. Военский и др.Том второй.
Вниманию читающей публики предлагается замечательный 7-томник. Замечателен он тем, что будучи изданный товариществом Сытина к 100-летней годовщине войны 12-го года, обобщил знания отечественной исторической науки о самой драматичной из всех войн, которые Российская империя вела до сих пор. Замечателен тем, что над созданием его трудилась целая когорта известных и авторитетных историков: А. К. Дживелегов, Н. П. Михневич, В. И. Пичета, К. А. Военский и др.Том третий.
Согласно официальной версии, император Александр I умер во время путешествия по России от стремительно развивавшейся болезни. Однако если попытаться внимательно рассмотреть события в жизни императора и его взаимоотношения со своими приближенными, то картина складывается совершенно иная. В своей работе известный историк С. П. Мельгунов пытается ближе подойти к разгадке царской трагедии путем детального описания лиц Александровской эпохи — тех, с которыми он замышлял либеральные реформы, и тех, кто оказался его соратниками в период переоценки его взглядов.
Историческое исследование известного русского историка посвящено Февральской Революции. Блестящая работа с источниками и бесценная возможность общаться с участниками исторических событий делают книгу интересной как для профессиональных историков, так и для любителей.Текст в старой орфографии по парижскому изданию 1961 годаOCR boomzoomer 2007-2008 г.
Книга крупнейшего историка революции и Гражданской войны С. П. Мельгунова «Красный террор в России» является документальным свидетельством злодеяний большевиков, совершенных под лозунгом борьбы с классовыми врагами в первые годы после октябрьского переворота. Она основана на свидетельских показаниях, собранных историком из разных источников, но в первую очередь из печатных органов самой ВЧК («Еженедельник ВЧК», журнал «Красный террор»), еще до его высылки из СССР.Орфография и пунктуация оригинала.С. П. Мельгунов.
С.П. Мельгунов – самый крупный историк русского зарубежья, а может быть, и всей отечественной науки XX века по этим вопросам. До революции он являлся признанным авторитетом по истории русской церкви, прежде всего старообрядчества, сектантства. Под его редакцией вышли многотомные коллективные труды, составляющие гордость русской историографии: "Великая реформа 19 февраля 1861 г." (7 т.), "Отечественная война и русское общество" (6 т.), "Масонство в его прошлом и настоящем" (З т.). В 1913 году совместно с В.И.Семевским Мельгунов организовал крупнейший русский исторический журнал "Голос минувшего" и редактировал его на протяжении 10 лет (вышло 65 томов)
Политическая полиция Российской империи приобрела в обществе и у большинства историков репутацию «реакционно-охранительного» карательного ведомства. В предлагаемой книге это представление подвергается пересмотру. Опираясь на делопроизводственную переписку органов политического сыска за период с 1880 по 1905 гг., автор анализирует трактовки его чинами понятия «либерализм», выявляет три социально-профессиональных типа служащих, отличавшихся идейным обликом, особенностями восприятия либерализма и исходящих от него угроз: сотрудники губернских жандармских управлений, охранных отделений и Департамента полиции.
Монография двух британских историков, предлагаемая вниманию русского читателя, представляет собой первую книгу в многотомной «Истории России» Лонгмана. Авторы задаются вопросом, который волновал историков России, начиная с составителей «Повести временных лет», именно — «откуда есть пошла Руская земля». Отвечая на этот вопрос, авторы, опираясь на новейшие открытия и исследования, пересматривают многие ключевые моменты в начальной истории Руси. Ученые заново оценивают роль норманнов в возникновении политического объединения на территории Восточноевропейской равнины, критикуют киевоцентристскую концепцию русской истории, обосновывают новое понимание так называемого удельного периода, ошибочно, по их мнению, считающегося периодом политического и экономического упадка Древней Руси.
Эмманюэль Ле Руа Ладюри, историк, продолжающий традицию Броделя, дает в этой книге обзор истории различных регионов Франции, рассказывает об их одновременной или поэтапной интеграции, благодаря политике "Старого режима" и режимов, установившихся после Французской революции. Национальному государству во Франции удалось добиться общности, несмотря на различия составляющих ее регионов. В наши дни эта общность иногда начинает колебаться из-за более или менее активных требований национального самоопределения, выдвигаемых периферийными областями: Эльзасом, Лотарингией, Бретанью, Корсикой и др.
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.
Пособие для студентов-заочников 2-го курса исторических факультетов педагогических институтов Рекомендовано Главным управлением высших и средних педагогических учебных заведений Министерства просвещения РСФСР ИЗДАНИЕ ВТОРОЕ, ИСПРАВЛЕННОЕ И ДОПОЛНЕННОЕ, Выпуск II. Символ *, используемый для ссылок к тексте, заменен на цифры. Нумерация сносок сквозная. .
В книге сотрудника Нижегородской архивной службы Б.М. Пудалова, кандидата филологических наук и специалиста по древнерусским рукописям, рассматриваются различные аспекты истории русских земель Среднего Поволжья во второй трети XIII — первой трети XIV в. Автор на основе сравнительно-текстологического анализа сообщений древнерусских летописей и с учетом результатов археологических исследований реконструирует события политической истории Городецко-Нижегородского края, делает выводы об административном статусе и системе управления регионом, а также рассматривает спорные проблемы генеалогии Суздальского княжеского дома, владевшего Нижегородским княжеством в XIV в. Книга адресована научным работникам, преподавателям, архивистам, студентам-историкам и филологам, а также всем интересующимся средневековой историей России и Нижегородского края.