Трагедии. Сонеты - [151]

Что ты владеешь тем, чем я владею.

Нет, я в одном тебя лишь упрекну,

Что пренебрег любовью ты моею.

Ты нищего лишил его сумы,

Но я простил пленительного вора.

Любви обиды переносим мы

Трудней, чем яд открытого раздора.

О ты, чье зло мне кажется добром,

Убей меня, но мне не будь врагом!

41

Беспечные обиды юных лет,

Что ты наносишь мне, не зная сам,

Когда меня в твоем сознанье нет, —

К лицу твоим летам, твоим чертам.

Приветливый, — ты лестью окружен,

Хорош собой, — соблазну ты открыт.

А перед лаской искушенных жен

Сын женщины едва ли устоит.

Но жалко, что в избытке юных сил

Меня не обошел ты стороной

И тех сердечных уз не пощадил,

Где должен был нарушить долг двойной.

Неверную своей красой пленя,

Ты дважды правду отнял у меня.

42

Полгоря в том, что ты владеешь ею,

Но сознавать и видеть, что она

Тобой владеет, — вдвое мне больнее.

Твоей любви утрата мне страшна.

Я сам для вас придумал оправданье:

Любя меня, ее ты полюбил,

А милая тебе дари́т свиданья

За то, что ты мне бесконечно мил.

И если мне терять необходимо, —

Свои потери вам я отдаю:

Ее любовь нашел мой друг любимый,

Любимая нашла любовь твою.

Но если друг и я — одно и то же,

То я, как прежде, ей всего дороже…

43

Смежая веки, вижу я острей.

Открыв глаза, гляжу, не замечая,

Но светел темный взгляд моих очей,

Когда во сне к тебе их обращаю.

И если так светла ночная тень —

Твоей неясной тени отраженье, —

То как велик твой свет в лучистый день.

Насколько явь светлее сновиденья!

Каким бы счастьем было для меня —

Проснувшись утром, увидать воочью

Тот ясный лик в лучах живого дня,

Что мне светил туманно мертвой ночью.

День без тебя казался ночью мне,

А день я видел по ночам во сне.

44

Когда бы мыслью стала эта плоть, —

О, как легко, наперекор судьбе,

Я мог бы расстоянье побороть

И в тот же миг перенестись к тебе.

Будь я в любой из отдаленных стран,

Я миновал бы тридевять земель.

Пересекают мысли океан

С той быстротой, с какой наметят цель.

Пускай моя душа — огонь и дух,

Но за мечтой, родившейся в мозгу,

Я, созданный из элементов двух —

Земли с водой, — угнаться не могу.

Земля, — к земле навеки я прирос,

Вода, — я лью потоки горьких слез.

45

Другие две основы мирозданья —

Огонь и воздух — более легки.

Дыханье мысли и огонь желанья

Я шлю к тебе, пространству вопреки.

Когда они — две вольные стихии —

К тебе любви посольством улетят,

Со мною остаются остальные

И тяжестью мне душу тяготят.

Тоскую я, лишенный равновесья,

Пока стихии духа и огня

Ко мне обратно не примчатся с вестью,

Что друг здоров и помнит про меня.

Как счастлив я!.. Но вновь через мгновенье

Летят к тебе и мысли и стремленья.

46

Мой глаз и сердце — издавна в борьбе:

Они тебя не могут поделить.

Мой глаз твой образ требует себе,

А сердце в сердце хочет утаить.

Клянется сердце верное, что ты

Невидимо для глаз хранишься в нем.

А глаз уверен, что твои черты

Хранит он в чистом зеркале своем.

Чтоб рассудить междоусобный спор,

Собрались мысли за столом суда

И помирить решили ясный взор

И дорогое сердце навсегда.

Они на части разделили клад,

Доверив сердце сердцу, взгляду — взгляд.

47

У сердца с глазом — тайный договор:

Они друг другу облегчают муки,

Когда тебя напрасно ищет взор

И сердце задыхается в разлуке.

Твоим изображеньем зоркий глаз

Дает и сердцу любоваться вволю.

А сердце глазу в свой урочный час

Мечты любовной уступает долю.

Так в помыслах моих иль во плоти

Ты предо мной в мгновение любое.

Не дальше мысли можешь ты уйти.

Я неразлучен с ней, она — с тобою.

Мой взор тебя рисует и во сне

И будит сердце спящее во мне.

48

Заботливо готовясь в дальний путь,

Я безделушки запер на замок,

Чтоб на мое богатство посягнуть

Незваный гость какой-нибудь не мог.

А ты, кого мне больше жизни жаль,

Пред кем и золото — блестящий сор,

Моя утеха и моя печаль, —

Тебя любой похитить может вор.

В каком ларце таить мне божество,

Чтоб сохранить навеки взаперти?

Где, как не в тайне сердца моего,

Откуда ты всегда вольна уйти.

Боюсь, и там нельзя укрыть алмаз,

Приманчивый для самых честных глаз!

49

В тот черный день (пусть он минует нас!),

Когда увидишь все мои пороки,

Когда терпенья истощишь запас

И мне объявишь приговор жестокий,

Когда, со мной сойдясь в толпе людской,

Меня едва подаришь взглядом ясным

И я увижу холод и покой

В твоем лице, по-прежнему прекрасном, —

В тот день поможет горю моему

Сознание, что я тебя не стою,

И руку я в присяге подниму,

Всё оправдав своей неправотою.

Меня оставить вправе ты, мой друг.

А у меня для счастья нет заслуг.

50

Как тяжко мне, в пути взметая пыль,

Не ожидая дальше ничего,

Отсчитывать уныло, сколько миль

Отъехал я от счастья своего.

Усталый конь, забыв былую прыть,

Едва трусит лениво подо мной, —

Как будто знает: незачем спешить

Тому, кто разлучен с душой родной.

Хозяйских шпор не слушается он

И только ржаньем шлет мне свой укор.

Меня больнее ранит этот стон,

Чем бедного коня — удары шпор.

Я думаю, с тоскою глядя вдаль:

За мною — радость, впереди — печаль.

51

Так я оправдывал несносный нрав

Упрямого, ленивого коня,

Который был в своем упрямстве прав,

Когда в изгнанье шагом вез меня.

Но будет непростительным грехом,

Коль он обратно так же повезет.

Да поскачи на вихре я верхом,

Я думал бы: как тихо он ползет!

Желанья не догонит лучший конь,

Когда оно со ржаньем мчится вскачь.