Трагедии Финского залива - [46]

Вернемся к нашей теме. Основополагающим документом, на который ссылаются все послевоенные исследователи прорыва из Таллина в Кронштадт, является Боевой приказ от 27 августа[34]. Первое, что бросается в глаза — он написан с нарушением статьи 42 БУМС-37. В частности в нем полностью отсутствуют первые два пункта, да и третий усечен. Из этого приказа следует, что целью предстоящих действий является переход сил флота из Таллина в Кронштадт. Это очень важный момент, так как цель предстоящих действий предопределяет все остальное: построение сил, боевые задачи, организацию всех видов обеспечения и т. д. Все эти вопросы применительно к «переходу» в основном отражены в главе 5 БУМС-37. Однако под переходом там понимается выдвижение в район боевого предназначения — в то время он не ассоциировался с перебазированием сил флота. Подобное толкование перехода появилось после войны и в определенной степени именно по опыту эвакуации Таллина. До этого переход представлялся этапом какой-то операции. Поэтому даже с чисто формальной точки зрения цель действий сил флота определена неправильно. Гораздо ближе к сложившейся ситуации является «прорыв блокады». Действительно, силы противника, завоевав господство в Финском заливе, фактически блокировали коммуникацию Таллин — Кронштадт, о чем свидетельствуют обстоятельства проводок последних конвоев. Подобные действия предусмотрены главой 5 Временного наставления по ведению морских операций 1940 г. (НМО-40).

Такой, на первый взгляд чисто теоретический и формальный вопрос, как правильное определение целей предстоящих действий, позволил штабу КБФ «уйти» от полноценного планирования операции по прорыву флота, поскольку переход формально даже не является боевой операцией и требует разработки, в основном, организационных, а не боевых документов. Операция же, как форма применения войск, сил и средств, предусматривает планирование боевых действий; заблаговременную постановку задач силам; согласование по месту и времени основных усилий; планирование результатов. Подготовка операции это совершенно конкретный комплекс мероприятий, которые достаточно подробно описаны в соответствующих руководящих документах, например, в уже упоминавшемся НМО-40 и в Наставлении по боевой деятельности штабов соединений ВМФ, также 1940 г. издания. Теперь понимаете, почему в двух изданиях — «Морском атласе» и военно-историческом очерке «Военно-Морской флот Советского Союза в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.» — одно и тоже событие имеет два названия?

Исходя из целей предстоящих действий — переход, боевой приказ определял построение сил: три корабельных отряда (главных сил, прикрытия и арьергард), а также четыре конвоя, включающие в себя охраняемые суда, корабли непосредственного охранения и тральные группы, последних в конвое № 4 не было. Там же ставились боевые задачи корабельным отрядам:

«Главным силам — прикрыть на переходе от м. Юминданина до о. Гогланд первый и второй караваны транспортов. Отряду прикрытия — прикрыть на переходе от о. Кери до о. Вайндло второй и третий караваны транспортов. Арьергарду — прикрывать третий караван транспортов с тыла».

Таким образом, основная задача корабельных групп — прикрытие, то есть они выступают в качестве отрядов оперативного прикрытия. В те годы оно осуществлялось, в основном, при угрозе конвоям со стороны корабельной группировки противника. В отдельных очень специфических условиях оперативное прикрытие может решать задачи по недопущению к прикрываемым объектам подводных лодок (фактически подобные задачи стали решаться только на заключительном этапе Второй мировой войны) и подавлению береговых батарей.

Теперь посмотрим, зачем нужно было оперативное прикрытие в нашем случае. Теоретически существовала угроза со стороны финских броненосцев береговой обороны, а также германских легких крейсеров и эсминцев. Однако эти силы до сих пор в устье Финского залива не появлялись. Более того, они вообще оказались вне поля зрения советской разведки, хотя в то время разведывательная авиация флота регулярно осматривала почти всю акваторию Балтийского моря — во всяком случае, его восточную и центральную части. О чем это может говорить? Или крупных артиллерийских кораблей противника действительно не было ни в Финском заливе, ни на подходах к нему, или разведка велась плохо.

Из чего исходил командующий флотом? Выходит, он не верил своей разведке, раз все же выделил оперативное прикрытие. Но, похоже, дело не в этом. Действительно, в случае, если бы местоположение кораблей противника являлось критичным для построения своих сил, то командующий поставил бы конкретную задачу раведотделу и штабу ВВС флота — найти эти корабли, даже за счет некоторого ослабления разведдеятельности на других направлениях. Выявила бы разведка крейсера и броненосцы или нет, сейчас не суть важно — главное, что такой приказ в рамках предстоящей операции вообще не поступил. Значит, на самом деле не очень-то и верили в штабе КБФ, что в Финский залив могут войти крупные корабли противника.

Учитывая выставленные оборонительные минные поля, прикрытые крупнокалиберной артиллерией из района Таллина и с Ханко, такой вывод вполне логичен. Более того, посмотрите еще раз на боевые задачи корабельным отрядам. Самый мощный из них во главе с крейсером «Киров» должен прикрыть конвои восточнее мыса Юминданина — то есть там, где крупных кораблей противника уж точно быть не могло.