Трафальгар - [47]
И вот тогда, снова вспомнив о доне Хосе Мариа, я подумал: «Просто невероятно, что чудачества, измышленные полусумасшедшим стариком, с течением времени претворяются в жизнь и становятся замечательными открытиями». С тех пор как я заметил столь странную закономерность, я больше не отвергаю утопию и считаю всех лгунов гениальными людьми.
Я оставил дона Хосе Мариа в одиночестве и побежал узнать, что творится на корабле. Не успел я выскочить из кают-компании на палубу, как сразу же сообразил, в каком опасном положении находится «Громовержец». Сильный ветер не только препятствовал нам войти в Кадисскую бухту, но гнал нас прямо на скалистый берег, о который мы должны были неминуемо разбиться. И как ни плачевна была наша судьба на «Санта Анне», которую мы недавно покинули, положение, в каком мы очутились теперь, было несравненно ужаснее. Я лихорадочно вглядывался в офицеров и матросов, стараясь уловить на их лицах хоть малейшую надежду на спасение. Но нет, к несчастью, все были страшно подавлены и глубоко опечалены. Я устремил взор на небо, и оно поразило меня своим чудовищным безобразием; я посмотрел на море и нашел его диким и разъяренным; нам лишь оставалось уповать на бога, а он с 21 октября совсем перестал о нас печься!
«Громовержца» сносило к северу. По замечаниям, которые отпускали стоявшие рядом матросы, я знал, что мы проходили мимо отмелей и банок Маррахотес, Асте Афуэра, Хуан Бола, Торрегорда и даже мимо Кадисской крепости. Все наши попытки повернуть судно в сторону Кадисской бухты оказались тщетными. Старый корабль, подобно обезумевшему от страха коню, отказывался повиноваться и слушаться; ветер и бурные волны, катившиеся с юга, увлекали его за собой, и никакая мореходная наука, никакое мастерство не в силах были совладать с ними.
Вскоре бухта совсем скрылась из виду. Справа по борту показалась Рота, мыс Кандор, мыс Мека, Регла и Чипиона. Не оставалось сомнения, что «Громовержец» разобьется о прибрежные скалы в устье Гвадалквивира. Все паруса у нас были спущены, но даже и эта мера не могла противостоять ураганному ветру, и нам пришлось спустить все реи. Наконец было решено срубить мачты, чтобы корабль не перевернулся вверх килем и не пошел ко дну. Во время сильной бури кораблю надо как-то уменьшиться в размерах, из могучего дуба превратиться в жалкую былинку, а поскольку его мачты не могут пригнуться, как ветви дерева под ударами ветра, приходится их срубать и хоть так попытаться спасти жизнь кораблю и команде. Гибель нашего судна была неизбежна. После того как срубили бизань и грот-мачты, осталась единственная надежда: стать на якорь вблизи берета, для чего приготовили все необходимое – якоря и канаты. Затем мы дали залп из двух пушек, чтобы нас услышали на берегу, где ясно виднелось пламя костров, очень нас обрадовавшее, ибо оно сулило быструю помощь. Многие заявляли, что поблизости, верно, какой-нибудь севший на мель испанский или английский корабль, а костры на берегу разведены спасшейся командой. Наше нетерпение росло с каждой минутой; что касается меня, то я был уверен в неминуемой катастрофе. Меня уже не интересовало ни то, что происходило на корабле, ни то, что творилось у меня в душе, – все мои мысли были устремлены к смерти, которую я считал неизбежной. Если корабль разобьется о скалы, разве кому-нибудь удастся по бурному морю добраться до суши? Самое страшное место во время шторма – там, где волны наскакивают на прибрежные скалы, словно стараясь подточить их и увлечь за собой в бездонную пучину. Удары валов воды настолько бешены и могучи, что никакая человеческая сила не в состоянии справиться с ними.
Наконец, после нескольких смертельно тревожных часов, киль «Громовержца» ткнулся в песчаную отмель – и корабль остановился. Весь корпус и жалкие остатки мачт содрогнулись и замерли; казалось, «Громовержец» сделал попытку преодолеть новое препятствие на своем пути, но тщетно; медленно перевалившись с борта на борт, судно осело кормой в песчаное дно и, жутко заскрипев всеми шпангоутами, застыло.
Все было кончено, оставалось лишь пуститься вплавь через полосу воды, отделявшую нас от берега.
На утлых лодчонках, имевшихся на борту, осуществить подобную переправу было почти немыслимо. У всех теплилась единственная надежда, что нам подадут помощь с берега, куда явно высадилась команда какого-то потерпевшего крушение корабля; кроме того, где-нибудь поблизости должны были находиться шлюпы, какие обычно высылаются в подобных случаях морским командованием Кадиса… «Громовержец» снова дал залп, и мы с большим нетерпением стали ожидать помощи, без которой вскоре погибли бы на нашем несчастном корабле. Бедный калека, наскочив на мель и получив огромную пробоину, грозил развалиться на куски; каждую минуту могли разойтись все шпангоуты, и мы на жалких обломках очутились бы во власти волн. С берега, видимо, не могли прийти нам на, помощь, но богу было угодно, чтобы наши тревожные выстрелы услышали на шлюпе, вышедшем в море из Чипионы; он приближался к нам со стороны носа, держась на порядочном расстоянии. Увидав его большой корпус, мы уверовали в наше спасение, и капитан отдал приказ перебираться на шлюп без шума и паники.
Бенито Перес Гальдос (1843–1920) – испанский писатель, член Королевской академии. Юрист по образованию и профессии, принимал деятельное участие в политической жизни страны: избирался депутатом кортесов. Автор около 80 романов, а также многих драм и рассказов. Литературную славу писатель завоевал своей исторической эпопеей (в 46 т.) «Национальные эпизоды», посвященной истории Испании – с Трафальгарской битвы 1805 г. до поражения революции 1868–1874 гг. Перес Гальдос оказал значительное влияние на развитие испанского реалистического романа.
В сборник произведений выдающегося писателя-реалиста, классика испанской литературы Б. Переса Гальдоса (1843–1920) включены не переводившиеся ранее на русский язык романы «Тристана», «Назарин» и «Милосердие», изображающие жизнь различных слоев испанского общества конца прошлого столетия.
В настоящем издании публикуются в новых переводах два романа первой серии «Национальных эпизодов», которую автор начал в 1873 г., когда Испания переживала последние конвульсии пятой революции XIX века. Гальдос, как искренний патриот, мечтал видеть страну сильной и процветающей. Поэтому обращение к истории войны за независимость Гальдос рассматривал как свой вклад в борьбу за прогресс современного ему общества.
Москва, 1958 год. Государственное издательство художественной литературы. Издательский переплет. Сохранность хорошая. На форзаце владельческие пометы. Трилогия о Торквемаде была создана Б.П.Гальдосом между 1893 и 1895 г. Если повесть «Торквемада на костре» сюжетно совершенно самостоятельна, то три повести — «Торквемада на кресте» (1893), «Торквемада в чистилище» (1894); и «Торквемада и Cвятой Петр» (1895) — по сути дела составляют части одного романа, в котором параллельно развиваются две сюжетные линии, тесно между собой связанные: история превращения «душегуба» ростовщика в крупного финансиста, а также история его женитьбы на Фиделе дель Агила и последующего его «приручения» свояченицей Крус.
В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.
Все слабее власть на русском севере, все тревожнее вести из Киева. Не окончится война между родными братьями, пока не найдется тот, кто сможет удержать великий престол и возвратить веру в справедливость. Люди знают: это под силу князю-чародею Всеславу, пусть даже его давняя ссора с Ярославичами сделала северный удел изгоем земли русской. Вера в Бога укажет правильный путь, хорошие люди всегда помогут, а добро и честность станут единственной опорой и поддержкой, когда надежды больше не будет. Но что делать, если на пути к добру и свету жертвы неизбежны? И что такое власть: сила или мудрость?
Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.
Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.
В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород". Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере. Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.
Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».