Традиция. Догмат. Обряд - [32]

Паскаль же о таких людях сказал, что “ошибка их не в том, что они следуют лжи, а в том, что не следуют иной истине.”[147] Для сектанта истина только то, что ему нравится.

Чрезвычайно важно, что наше различие как раз и пролегает в области литургических преданий, то есть в самом важном, что только есть в религии и что так недооценивали схоластические учебники богословия.

Методика создания ереси прекрасно показана в статье Льва Толстого “Как читать Евангелие.” Он советует взять в руки сине-красный карандаш и синим вычеркивать места, с которыми ты не согласен, а красным подчеркивать те, что по душе. По составленному таким образом своему личному Евангелию и надлежит жить. Сам Толстой обкорнал начало и конец Евангелия (Воплощение и Воскресение). И в середине Христос был понужден на каждое свое слово смиренно просить разрешение яснополянского учителя всего человечества. Всего — включая Иисуса, которого по сути Толстой берет к себе в ученики. Творить чудеса Лев Николаевич вообще запретил Иисусу…

Или вот еще другой образец работы ересиарха. Теософка Безант,[148] чтобы убедить читателя в том, что Бог есть высшее “Я” каждого человека, приводит слова апостола Павла: “разве вы не знаете, что Дух Божий живет в вас” и поясняет, что следовательно, Дух воплощен в каждом человеке. Но в этом же послании коринфянам Павел пишет, что “Святого Духа имеете вы от Бога” (7:19), “мы приняли Дух от Бога, дабы знать дарованное нам от Бога” (2:12).

Мусульмане признают, что Иисус — пророк. В этом утверждении христианин согласен с Кораном, добавив, что, кроме пророка, Иисус был еще и воплощенным Сыном Божиим. Весьма характерно именование арианской ереси (отрицавшей единосущие Сына Отцу и тем самым оставлявшей Бога Отца в одиночестве) в православной полемической литературе: “арианская (или иудейская) скудость.” По выражению святого Григория Богослова, Арий “сократил понятие о Боге в одну ипостась.”[149]

Основное значение слова airesis — это отделение, выбор. Если airesis как выбор может был положительным в политической жизни или среди философских учений, то в области религиозной он ведет к отделению от общего. Уже в Римл. 16:17 и Гал. 5:20 ереси есть нечто отрицательное. Предосудительна попытка отнестись к религиозному факту как к философскому мнению.

Полнота истины — в познании Христа.

Христос позвал апостолов — и можно было или принять Его как Личность, или же Его отвергнуть. “Не вы Меня избрали, а Я вас избрал” (Ин. 15:16). Именно потому, что апостолы избраны Христом, они не могут выбирать что-то в Нем. Из жизни Христа, из единого и цельного феномена Боговоплощения — нельзя “выбирать” нечто по вкусу: здесь мне нравится “мой друг Иисус,” а вот здесь Он впал в крайность.

В этим связана и та особенность церковной истории, что в спорах с еретиками и гностиками Церковь “людям противопоставляла не людей, а Богочеловека, людским домыслам — Богочеловеческую Истину, в ней, в Церкви, живую. Церковь не состязалась с “совопросниками века сего,” но — в этих спорах — раскрывала себя” (Л. Карсавин).[150] В христианстве “истина” — это не набор суждений о реальности, а сама Реальность. “Я — Путь, Истина и Жизнь.” Раз Христос есть Истина— то выбирать что-то свое и частное из полноты Истины, предупреждении апостола Павла о том, чтобы не увлекаться философией “по стихиям мира сего, а не по Христу,” есть важное пояснение: “ибо в Нем обитает вся полнота Божества телесно, и вы имеете полноту в Нем” (Кол. 2:9).

Язычников возмущала эта самоуверенность христиан — как они имели дерзость утверждать, что познали Истину, когда даже великий Сократ не притязал на это?! “Итак, — передает христианский апологет Минуций Феликс возмущение язычников — всем следует возмущаться и скорбеть, что люди, при этом самые невежественные, без всякого образования, ничего не смыслящие даже в житейском, осмеливаются высказывать твердое суждение о самом важном и великом, о чем в течение стольких столетий, вплоть до нашего дня, спорят философы разных школ.”[151]

В том-то и дело, что обладание Истиной было Божиим даром, который берегли и которым дорожили христиане.

Если бы Церковь была своего рода философской школой — в ней можно было бы вести себя как в лавке, где каждый берет только то, что ему больше нравится. Но одно из важнейших призваний богословия — это борьба с мифами и суевериями. Церкви — есть, что сказать, свой духовный опыт она ограждает догматами, отражая ветры ересей.

Пример расхождения: Православие и Католичество

Жизнь в Церкви дает чувство причастности к истории. Вопрос об отношениях католиков и православных потому не может быть “второстепенным” для нас, что тысячу лет мы были вместе. Что изменилось потом? И почему вопрос о нашем воссоединении, возбуждая в некоторых радостные надежды, в других вызывает чувство опасения?

На воссоединении с римо-католиками настаивают люди далекие от Церкви — те, кому кажется, что католичество “прогрессивнее” православия. Проповедь унии сегодня в России ведется не столько ради того, чтобы “обогатить” православие богословским опытом католической культуры, сколько ради того, чтобы через унию сделать православие более “либеральным,” “космополитичным” и “открытым.”