Тоже Родина - [15]

Аферисты составляли элиту общества. Их озабоченные значительные физиономии каждый день мелькали на экранах телевизоров. Аферисты занимались приватизацией, качали за границу нефть и газ, становились высокопоставленными чиновниками, запросто жали руку вечно пьяному главе государства, скупали заводы и газеты, создавали банки и финансовые пирамиды. Они ничего не боялись и никого не стеснялись. Познакомиться с крупным аферистом мечтал каждый. По крайней мере, в тех кругах, где вращался я.

Полузнакомый собутыльник приехал для детального разговора. Выглядел возбужденным.

— Пятьдесят машин, — сказал он. — Все делают ингуши. Ты их не знаешь. Но я знаю. Нормальные. Им нужен человек с чужим паспортом. Такому человеку они отдают семь тачек. Новые. Сиденья в целлофане.

— В целлофане? — осторожно переспросил я.

— Именно.

— Одна машина — твоя?

— Две.

Я не стал торговаться. Аферисты, мошенники и махинаторы — люди широкие, они никогда не торгуются.

— Сколько времени на подготовку?

— Дело срочное. Чем быстрее все сделаем, тем лучше.

Я помолчал. Я не люблю посредников. «Мы», «все сделаем»… Делать буду я, а он получит долю только за то, что свел меня с ингушами.

Паспорт нашелся быстро. Несколько телефонных звонков, несколько визитов к старым знакомым, несколько часов посиделок на тесных неприглядных кухоньках ободранных окраинных квартирок (никто из приятелей-криминалов особо не процветал) — и за очень приемлемые деньги мне продали несильно засаленный документ на имя Сергея Бахтина, русского, уроженца Москвы. И возраст примерно совпадал. В общем, вышла удача по всем параметрам.

Повезло даже при переклейке фотографии: в левом верхнем ее углу ставилась особая печать давления, хитрый значок, какие-то пупырышки сложные; подклеивая свое фото взамен чужого, я обнаружил, что проклятые пупырышки и узоры идеально совпадают. И воспринял это как знак. Намек на будущий успех затеи.

Естественно, для фабрикации липовой ксивы пришлось испортить свою собственную, настоящую, но я не переживал. Сочиню заявление об утрате документа, получу новый. В итоге сделаюсь обладателем двух паспортов. Очень удобно по нынешним неспокойным временам.

Далее я внимательно исследовал личную собственноручную подпись гражданина Бахтина. К счастью, она оказалась несложной в исполнении, всего три переходящие одна в другую элементарные закорючки; мужские автографы размашисты и кривы, их легко имитировать. Я умел имитировать любой автограф, даже самый замысловатый. Технология этого дела доступно изображена в знаменитом фильме «На ярком солнце», в главной роли — Ален Делон.

Вам нравится Ален Делон? Между прочим, в молодости он служил в Иностранном легионе и занимался боксом. В актеры и секс-символы попал практически случайно.

Я уважаю Алена Делона. Не за то, что стал секс-символом, а за то, что воевал и боксировал.

Мне, возможно, скажут: мудак ты, автор, болван легковесный, черпаешь знаний и навыки из кинематографа. Да, черпал и черпаю. Из кино и книжек. И я такой был тогда, в девяносто четвертом году, не один. Все так называемое криминальное сообщество, к которому я принадлежал, состояло из интеллигентных мальчиков, вчерашних студентов-психологов, студентов-экономистов, студентов-журналистов, срочно переквалифицировавшихся (ну и слово!) в рэкетиров, воров, аферистов, карточных катал, продавцов марихуаны и валютных спекулянтов. С любым из них я легко находил общий язык — мы были одного ноля ягоды, умные, хитрые, ловкие, но не подлые и чрезвычайно наивные существа.

Для поездки требовались приличные шмотки. Полный набор. Пиджак с позолоченными пуговицами, черная водолазка, дорогие брюки и ботинки типа «инспектор». По легенде, в город Тольятти прибывал хоть и молодой, но оперившийся предприниматель.

Прикид собирался с миру по нитке. Раздобыв, после некоторых усилий, полную сбрую, я облекся, увидел себя в зеркале — и был потрясен. Одежда преобразила меня. В зеркале маячил мрачный, исполненный глубокого внутреннего достоинства парняга. Не шикарный, не блестящий — нормальный. Подвижный, спортивный, с прищуром. Впечатление портила худоба, но тут я ничего не мог поделать. До вояжа оставалось пять дней — не брать же с организаторов дела дополнительные деньги на то, чтобы нажрать толстую шею?!

Собрав в баульчик пару носовых платков, крем для обуви и книгу «Записки Валачи», я был в условленном месте подобран группой немногословных брюнетов и на новеньком автомобиле доставлен в аэропорт.

Автомобиль, пахнущий девственным кожзаменителем, я отметил; целлофан с сидений был явно оборван вчера или позавчера; судя по всему, ингуши не впервые проворачивали тольяттинскую аферу. До аэропорта они ехали долго, ошибались в поворотах, гортанно дискутировали и мусолили карту, и это тоже я отметил, и всю дорогу размышлял. Вот, парни явно мои ровесники, в Москву едва приехали, Домодедово не умеют отличить от Внуково, а уже проворачивают увесистые дела и катаются на хороших тачках — что же такое умеют они, чего я не умею?

Кавказцы, что с них взять. Смелые, крепкие, рано взрослеющие, живущие кланами — братья, племянники, прочие родственники — все друг-другу пособляют, поддерживают, горой стоят. Почему у русских не так? Почему сопровождающий меня ингуш Ахмед, в неброской джинсовой курточке, так ловко везде ориентируется?