Тождество Сансары - [6]

— Ага, только если ты не явный ненавистник анти-трансгуманизма, или традиционалист, или луддит, или люмпен, или ещё бог знает кто.

— Ко всему прочему существует проблема дубликации информации. Даже если, предположим, Супримация получит нужную информацию, считав аксоны мозга, где-то останется исходная информация, записанная в базу сайдфрейма. Раз уже они прибегли к протоколу 1.1, а мозг продолжает непрерывно контактировать со своим сайдфреймом, то им нужна потерянная информация в полной исходной точности. Кстати, а почему не отследить положение сайдфрейма непосредственно по лучу?

— Дисперсия сигнала. Каким-то образом ретрансляторы посылают сигнал не прямо сайдфрейму, а на целый городской район. Мы туда и едем.

— А сила сигнала?

— Да, посредственная. Девяносто — сто десять миллисекунд, как мне сказали на брифинге.

— И что оппозиционер собрался делать с полученными данными?

— Точно такой же вопрос я задал нашему начальнику. У Супримации есть данные, что где-то в городе существует целая подпольная ячейка, планирующая использовать данные для диверсии всей системы меинфрейма, — Аккон посмотрел на выражение лица Робин. — Что? Я удивлён не меньше тебя. Столько лет в службе правопорядка, но только сегодня для меня начала открываться вся картина происходящего. Другие детективы были удивлены не меньше. Это всё игра, скрытая от глаз, между Супримацией и скрытым подпольем. Для меня даже не известна мотивация этого подполья, за что они борются?

— Против диктатуры Супримации?

— Но разве Супримация не контролирует весь город? А Амсет? Он же их игрушка. Их рупор всевластия. Как всё контролирующая система, охватывающая весь город, могла так облажаться? Лично мне диктатура Супримации никак не мешает жить. Я обычный детектив, пускай и высшего ранга, и меня не интересуют закулисные игры, борьба за власть, но, даже меня всё это заинтересовало. Это дело… будто все мы часть чего-то.

— В философы подался, Аккон?

Улыбка на его лице засияла.

— Я всё ещё человек, знаешь ли. Даже не смотря на то, что мой мозг находится в километрах под землёй, а громадные ретрансляторы позволяют ему управлять моим сайдфреймом.

Аккон устремил свой взгляд далеко в небо. Два солнца находились где-то на севере, в противоположной стороне движения машины.

— Для тебя есть разница в какой форме ты… существуешь?

— О чем ты, Аккон?

— Не скучаешь по настоящему человеческому телу?

— А, — тонкие брови Робин изогнулись, а уголки губ приподнялись, — Я не помню уже, какого это жить в «настоящем теле». И если бы меня, внезапно, посетил приступ сильной ностальгии, то, наверно, я бы выкупила свой мозг у Супримации и улетела бы в другую систему. Ты знал, что по статистике, три пятых жителей Рамеега об этом и думают?

— О чем?

— Выкупить свой мозг и свалить.

— А…

Изменение человеческого тела не изменила социальную составляющую. Настоящий ты человек или используешь сайдфрейм — приходилось работать на баллы, эквивалент старой валюте, только не по внешним факторам. И сами сайдфремы были сделаны так, чтобы подталкивать тебя сходить на работу, чтобы в случае поломки компонентов сайдфрейма, у тебя была возможность заменить их. В худшем случае, а это невозможность содержать свой сайдфрем, или же его критическая поломка без возможности оплатить ремонт, мозг отправлялся системой в стазис. Как бы хорошо не был сконструирован сайфдфрейм, какие бы он сверхнадёжные интерметаллы не использовал — энтропия берёт вверх.

Всё это и продолжало мотивировать людей устраиваться на работы и оставаться рабами капитала в высокотехнологичном городе с низким уровнем жизни. Бесконечное солнце, разреженная атмосфера, повышенная гравитация — не самые лучшие условия для существования чистой биологической жизни, и чем она более сложная — тем для неё хуже. А ещё Супримация. Теневые правители, про которых все знают, но никто и не видел, даже в сайдфреймах (до сегодняшнего дня), будто существовавшие по квантовым законом неопределенности. Аккона не удивляло, что часть жителей всё же хотела покинуть этот уголок тоталитарности, где их собственные мозги им и не принадлежат. А что же можно сказать про самого Аккона? Аккон был полицейским в той, далёкой жизни — полицейским остался и в этой. И он сам это понимал.

— А ты бы выкупил свой мозг у Супримации, Аккон?

— Ну, не знаю. Ты помнишь свою жизнь до того, как мы все пересели в сайдфреймы? Вот я лично нет. Я даже не помню, родился ли я на этой планете или прилетел сюда?! Чёрт, это было так давно… сколько лет прошло?

— Думаешь, я помню? Лучше загляни в библиотеку системы.

— Ай, — Аккон махнул левой рукой, — чёрт с ней. Всё равно я был бы детективом. В этом теле или в другом.

— Это точно, — Роббин улыбнулась.

Высунутая в окно рука Аккона продолжала ловить попутный лёгкий ветер. Рука сайдфрейма.

— Интересно, мы так сильно привыкли к сайдфрейму, что уже не отличим его от настоящего тела, или всё же это иллюзия.

— Человек способен ко всему привыкнуть, а мозг — его главный адаптивный орган. Мы адаптировались, Аккон. Люди, жившие в телах от рождения, не могли почувствовать задержку между сигналами получаемыми и посылаемыми мозгом, а она была порядка… сколько? Десятой секунды? Сотой? Посылаемый мозгом синаптический сигнал проходящий тысячи километров до ретранслятора на высокой планетной орбите и обратно, имеет задержку ниже, около, — Робин прищурилась, вспоминая, — пяти миллисекунд?