Товарищ сержант - [35]

Торможу. Выбираемся из люка. Десантники бегут к вражеским машинам, я осматриваю ходовую часть своей. Так и есть: лопнул бандаж на левом первом катке. Ну с такой неисправностью воевать еще можно.

Подъехали другие наши танки. Десантники волокут фашиста из машины, у которой сбита башня. Он оглушен, но помаленьку приходит в себя. Старший лейтенант Аматуни с помощью Гришпуна допрашивает пленного. Он отвечает, что экипажи держали связь по радио и телефону с дозором (с тем, который мы сняли). Под броней с заглушенным мотором стало холодно. Выпили для согрева и задремали.

Командир роты связывается с батальоном. Получает приказ: «Быстро к городу. Задача прежняя». Старший лейтенант Аматуни пересаживается в нашу машину. Идем к Иновроцлаву на четвертой скорости, машина от машины в 100–120 метрах. Это на случай, если головная попадет в огневую засаду.

Отделявшие нас от Иновроцлава четыре-пять километров проскакиваем за несколько минут. Мелькают домики пригородного поселка, на выходе из него танки вынуждены остановиться. Противник ведет по дороге сильный огонь. Кто поставил фашистов в известность о нашем приближении, не знаю, но факт остается фактом: встретили так, словно ждали.

От городского вокзала бьют танковые пушки, справа, с окраины, — артиллерийская батарея. Фашисты пытаются контратаковать, пускают танки. Типичный ночной бой. И мы, и они ведем перестрелку, целясь по вспышкам орудийного огня. Вижу впереди язычки пламени. Они пляшут по контуру вражеского танка. Он стоит поперек дороги, закупорив ее. Добиваем этот танк. Гул двигателей других машин удаляется. Контратака отбита, однако артиллерийский огонь не стихает.

Старший лейтенант Аматуни приказывает Матвееву, Михееву и Пилипенко рассредоточиться левее дороги и оттянуть на себя огонь противотанковой батареи. Наша машина сворачивает вправо. Ищем обозначенную на карте лощину. Она должна вывести нас к окраине города, в тыл вражеской батарее.

Угадываю лощину по кустикам, ее обрамляющим. Спуск крутой, лощина глубокая. Это хорошо — высокие откосы скрадывают шум двигателя. Лейтенант Погорелов, приоткрыв верхний люк, «выслушивает» батарею.

— Слева! — кричит он мне.

Подъем из лощины пологий. Метрах в ста левее и сзади нас вспышки озаряют ведущие огонь орудия. Мчимся к ним. Вижу, как суетятся гитлеровцы, разворачивая пушки стволами в нашу сторону. Одну все-таки успели развернуть и выстрелить. Снаряд срикошетировал о башню, снопы искр осветили танк изнутри. И тут же пушка оказалась под гусеницами танка.

Разделавшись с фашистской батареей, все четыре машины двинулись к центру города. Построились ромбом. Головной танк вел пушечно-пулеметный огонь вдоль улицы, правый — по нижним этажам и подвалам левой стороны улицы, левый танк, наоборот, — по правой ее стороне. Как бы наперекрест. Замыкающий танк развернул башню стволом назад. Десантники снова забрались на броню и вели наблюдение, а когда было необходимо, били из автоматов по подворотням и подвалам, уничтожая засевших там фаустников. Гитлеровцы, вооруженные фаустпатронами, были чрезвычайно опасны для нас в тесноте городских улиц.

Здесь я хочу рассказать еще об одном способе борьбы с ними, который выработала практика. Фаустник, чтобы поразить движущийся с хорошей скоростью танк, должен близко к нему подобраться. Десантники, сидящие на броне, видят местность сверху, поэтому, особенно в темноте, не всегда могут своевременно заметить замаскировавшегося фаустника. А механик-водитель из открытого люка ведет наблюдение как бы снизу вверх и часто первым замечает противника. Дело тут решают секунды, и мы всегда держали пистолет под рукой, в переднем кармане комбинезона. Разумеется, механик-водитель должен стрелять из этого оружия без промаха.

Тогда на иновроцлавских улицах в первый час боя мы фаустников не встретили. Судя по всему, командование вражеского гарнизона не успело среагировать на прорыв наших танков в город в обход главной дороги с востока.

Все так же ромбом выезжаем на центральную площадь. Слева кинотеатр, возле него десятка полтора легковых немецких машин и вездеходов. Двери кинотеатра широко распахнуты, в полосе света толпа солдат и офицеров. Кто-то из наших ребят таранит танком автомашины, всаживает в подъезд два снаряда подряд.

Не задерживаясь, мчимся дальше. Впереди еще одна площадь, на ней костел. Нам бы, как выяснилось впоследствии, свернуть от церкви влево, но мы потеряли ориентировку, пошли прямо. Опять предместье, за ним поле. За проволочной изгородью аэродром. Ворвались на него, подожгли и протаранили несколько истребителей и бомбардировщиков.

— Не туда выскочили, — говорит старший лейтенант Аматуни. — Давай обратно к церкви.

Вернулись к церкви. Противник уже организовал оборону. Из улиц, выходящих на площадь, ведут по нас огонь противотанковые орудия. С чердаков, из подворотен и подвалов строчат автоматы и пулеметы. Рвутся фаустпатроны.

Командир роты быстро расставляет машины так, чтобы они прикрывали друг друга огнем. Пермяков и Дарбинян заводят свои танки в арки подворотен, Шиндиков мне не виден, он где-то за углом. Я задним ходом заезжаю в магазинную витрину. Наблюдение и обстрел хорошие, в трех направлениях. Десантники — а их у нас более двадцати человек — прикрывают машины от фаустников.