Товарищ милиция - [5]

Со Степиным пришлось помучиться больше всего. И вновь «сработало» одно из жизненных правил Позднякова: мало убедить человека в том, что он неправ, надо еще дать ему вместо того, от чего он отказался, какое-то полезное дело, дело по душе. Григорьев приступил к работе, Степин вернулся на Гознак, оба бросили пить. Дисциплинированными стали и подростки, что помладше. Четверо ходят теперь в хоккейную секцию, двое занимаются в кружках художественной самодеятельности при клубе «Огонек».

Благотворное влияние детского дворового клуба, если работа его идет на высоком уровне, трудно переоценить. А клуб «Огонек», руководимый Фаиной Григорьевной Каданэр, именно таков. Здесь семнадцать кружков и секций, в них постоянно занимаются более трехсот пятидесяти ребят. Подростки приходят сюда на встречи с ветеранами труда и войны, на вечера-диспуты и просто отдохнуть, потанцевать.

— Вы только вдумайтесь, — говорит Поздняков, — сотни ребят отвлекаются от улицы, сотни заняты полезным делом, приобретают навыки, которые пригодятся в жизни.

И сразу же переводит разговор на шефов: это они по всем современным требованиям оборудовали детский клуб в первом этаже одного из жилых домов, они освободили для опорного пункта две квартиры в другом доме.

Мы вновь идем с Николаем Григорьевичем Поздняковым по улицам микрорайона. Ярко зеленеют стройные ряды топольков и лип, а в лесопарке весело пестреют шляпки детских грибков.

— Спокойнее стало у нас после того, как начал действовать опорный пункт, — говорит Поздняков. — Но я всегда, между прочим, подхожу к подросткам, побеседую с ними о том о сем. Так же и Лиллосон, и Наугольных, и Прохоров, и Осокина… И ни у кого из нас нет привычки повышать голос на подростка. Посидишь так минут десять-пятнадцать, послушаешь их новости, сам расскажешь какой-нибудь поучительный случай и идешь дальше: «Всего доброго вам, ребятки, но чтобы в десять вечера все были по домам!» И, представьте, проверишь — никого нет в неположенное время ни в парке, ни во дворе. «А курить, — говорю, — чтоб не смели. Будет восемнадцать — дело ваше. Я же не заставляю вас без шапки ходить, если на дворе мороз…»

И тут Поздняков вспоминает один из морозных дней. Градусов сорок было на улице, и вдруг — телефонный звонок. Поздняков услышал взволнованный голос домкома: группа подростков собралась в подъезде — ругаются, курят, сорвали почтовый ящик. Поздняков пригласил домкома зайти на опорный пункт часов в девять вечера. Сам же запахнул полушубок и пошел посмотреть, что натворили ребята. Они действительно там стояли, только не на втором этаже, где висят почтовые ящики, а на первом. Не ругались, не курили, все почтовые ящики — в порядке.

— Ну, что вы тут обсуждаете? — поинтересовался Поздняков.

— Да вот, Ванька с Петькой в кино ходили, рассказывают о фильме. На улице-то мороз.

— Верно, мороз. Любопытно, что за фильм. Послушаю, только не Ваньку и Петьку, а Ваню и Петю.

Постояв немного с ребятами, Поздняков пошел к себе, а ребят пригласил часиков в девять зайти на опорный пункт. Тут они в ожидании домкома и поиграли в шахматы, полистали журналы, все еще недоумевая, за что жалуется на них старший по дому.

— …Прямо скажу, — улыбнулся Поздняков, — домком попал в неловкое положение. Ящики целы, ребята не ругались, не курили, просто грелись. Естественно, что он на меня накинулся: что, мол, вы меня перед сопляками позорите? А я отпустил ребят и говорю, что специально пригласил его вместе с подростками. «Во-первых, — говорю, — может быть, у вас действительно есть какие-нибудь жалобы по существу. А во-вторых — и это самое главное, — к ребятам надо относиться уважительно. И не сопляки они, а юные граждане нашей страны. Проявлять же несправедливость по отношению к детям недопустимо…» Тем более, что ребята у нас на участке теперь молодцы молодцами. И огромная в этом заслуга секции по работе с несовершеннолетними, комсомольского оперативного отряда. Они у нас служат прочным мостом между опорным пунктом и школой, между опорным пунктом и семьей.

И снова мысли Позднякова переходят к некоторым неблагополучным семьям. Внимание всех общественников опорного пункта сосредоточено теперь на них. Забот тут самых разнообразных — хоть отбавляй! Но убавить их нельзя. Нельзя, если в семье Алкиных не утихают пьяные скандалы, если по примеру отца стал пить и Раис. Его усовещивают, а он в ответ: «Почему отцу пить можно, а мне нельзя?» Общественный совет взялся за отца, секция по работе с подростками — за сына. На опорном пункте решили поддержать парня в его ссоре с отцом. Сначала «победили» отца, а потом уж повлияли на Раиса. И кончились в семье скандалы, исчезли случаи выпивки. Раис успешно заканчивает училище. Оба Алкина сняты с учета, а это большой праздник для всех на опорном пункте, потому и сама процедура снятия с учета обставляется очень торжественно. Тут и цветы, и искренние благодарности, и напутственное слово общественников.

— Вот так и работаем, — говорит Поздняков. — Преступность на участке со времени создания опорного пункта сократилась. Профилактика оправдывает себя с лихвой, да и мне на более срочную работу выкраивается теперь гораздо больше времени. Со всеми семейными неурядицами, бытовыми скандалами, жалобами успешно справляются общественные помощники.