Тотальная война - [38]

Он не верил американским агиткам про высокотехнологичную войну. Нет, интеллектуалы в погонах, уткнувшиеся мониторы, не способны выиграть войну, потому что они даже не представляют, что есть война. И даже летчик сверхсовременного штурмовика, расстреливающий позиции врага с максимальной дальности, не может считаться настоящим солдатом. Войну выигрывает тот, кто готов рисковать собой и у кого не дрогнет рука, вонзая штык в горло врага. Он должен суметь победить, а потом, не комплексуя и не мучаясь по ночам кошмарами, насладиться плодами победы.

— Адольф был прав, когда сказал, что либо мы создадим молодежь, жаждущую побеждать, либо техническое перевооружение армии теряет смысл. Потому что трус даже в самом современном танке остается трусом. — Он произнес это вслух, никого не таясь.

Даже если бы его услышали, никто не посмел бы хоть как-то выразить свое неудовольствие. В высших эшелонах «Магнуса» никто и не помышлял глумиться над наследием рейха. Допущенные в узкий круг отлично знали, кому и чему «Магнус» обязан своим благосостоянием и могуществом.

Хиршбург оглянулся на флигель, потом посмотрел на дом Винера. Он, Хиршбург, находился как раз посредине, как живое воплощение связи времен. Ветеран, ни разу не изменивший присяге Черному Ордену СС, молодой руководитель, чья воля и знания служили лучшей гарантией наследию рейха, и высоколобые шаманы, переводящие магические формулы власти «Черного солнца» на язык ЭВМ. Рейх не исчез, он стал невидимым. И его война не проиграна, она стала — тотальной.

Для Винера не существовало сиесты. Вся Испания пользовалась вековой привычкой нежиться в прохладной тени и предаваться оправданному климатом безделью, а он работал, как работал всегда и везде, не обращая внимания на разницу в климатических зонах и часовых поясах. В корпорации «Магнус» даже ввели единое время, отсчитывая его по Берлину, все без исключения региональные представительства жили, сверяясь со стрелками часов в главной штаб-квартире. Ночь у тебя за окном или занимается рассвет, льют муссонные дожди или валит снег, для «Магнуса» все едино. Если селекторные совещания и интернет-конференции назначались на девять утра по единому времени, то считалось, что у всех на дворе берлинское утро.

Установив это правило, Винер невольно — и не раз — вспоминал Сталина. Каждый раз, когда осмелевшие шакалы кусали мертвого льва, злословили по поводу привычки Сталина работать по ночам, что аукнулось многим руководителям благоприобретенной бессонницей. Говорили, что, якобы, вместе с кремлевским монстром не спала вся страна. Так она и без его злой воли не спала! Чтобы понять это достаточно взглянуть на карту России. Девять часовых поясов против трех в Европе. Когда в Москве чиновники рассаживаются в кресла, половина страны уже засыпает после трудового дня. И Сталин, ударными темпами создававший промышленность за Уральским хребтом, этой природной Китайский стеной на случай войны, просто вынужден был соотносить свой рабочий график с естественной разницей во времени.

Надо признать, считал Винер, что он был одним из немногих красных правителей России, проникшихся метафизикой ее пространств и времени. И единственный, чей разум и воля выдержали прикосновение к этой вселенности России. Очевидно, Бог, наконец-то, смилостивился над страной, послав ей в годину испытаний достойного ее правителя. Сколько ни плюй на его могилу, но невозможно отрицать, что монарших качеств в этом горце с невразумительной родословной оказалось больше, чем в выродившемся роду помазанников. И крут был на расправы, потому что изощренным византийским умом понял: пряники в России нужны только для праздников, а кнут — каждый день. А то, что в любое время дня и ночи лично звонил директорам и генеральным конструкторам, так без личной сопричастности не движется ни одно дело.

К бассейну подошел Хиршбург, с молчаливого разрешения Винера опустился в кресло, спрятавшись от солнца в тени навеса. Судя по испарине, заливавшей его лицо, личное участие в операции давалась старику с большим трудом, отметил про себя Винер.

— Почему бы вам не искупаться, — предложил он. В голубой воде бассейна скользила темная тень. Тело женщины, расцвеченное полосами бликующего света, плавно и гибко изгибаясь, поднялось к самой поверхности и, взбив сноп ослепительных брызг, вновь ушло в глубину.

— Прекрасно плавает, — пробормотал Хиршбург, смущенно отводя глаза. Купальщица показалась ему совершенно голой.

— Как все рожденные под знаком Рыб. Во всяком случае, вытащить ее из воды невозможно.

У дальнего бортика женщина сделала переворот, оттолкнулась ногами и, едва схватив новую порцию воздуха, вновь ушла под воду.

Винер опустил на колени толстую папку, заложив страницу шариковой ручкой.

— Как дела в «личном штабе»? — спросил Винер.

— Если их послушать, то весь мир сошел с ума, — проворчал Хиршбург, платочком промокая пот на лысине. — Из-за дефолта, что объявили русские, рынок до сих пор лихорадит.

— Все утрясется. — Винер явно не разделял паники, охватившей половину финансового мира. — Ничего страшного не произошло. Вместо нормальной финансовой системы русские создали некое подобие самогонного аппарата, назвав его рынком государственных казначейских обязательств. И как всяких кустарных самогонщиков их сгубила жадность. Перегрели котел, вот все и взорвалось, обдав дерьмом полмира. Но это не катастрофа. Ну, подумаешь, лопнула труба, по которой из страны качали капитал. Через месяц-другой залатают или проложат новую. Вот если бы лопнула нефтяная труба или на объектах «Газпрома» прошла серия аварий — тут бы весь мир взвыл.