Тот, кто знает. Книга 1. Опасные вопросы - [46]

После полного цикла тестирования ряды абитуриентов заметно поредели, если в самом начале конкурс был пять человек на место, то к первому экзамену претендентов на каждое место осталось только двое. Первый устный экзамен — физику — все трое сдали на «четыре». К вечеру провалившиеся на экзамене собрали вещи и отбыли домой, теперь в их палатке оставались только они — Игорь, Гена и Женя.

Второй экзамен — устную математику — все трое сдали на «отлично».

— Ну все, старички, остался последний рывок, — с воодушевлением сказал Генка после объявления отметок. — Если напишем математику — то все, считай, проскочили. Так, нет?

— А изложение? — с опаской спросил Женя, у которого в школе были вечные нелады со знаками препинания, что не переставало удивлять его товарищей. Такой способный к точным наукам — и такой тупой в освоении синтаксиса!

— Да брось, не паникуй. Я тут со знающими ребятами поговорил, они мне рассказали, что весь отсев происходит на тестах и на физике с математикой. После второй математики количество абитуриентов равно количеству курсантов, больше никого отсеивать уже нельзя. Изложение — пустая формальность, даже если ты миллион ошибок сделаешь, тебе двойку все равно не поставят, — успокоил друга Потоцкий.

— Ты точно знаешь? — В голосе Жеки ясно слышалось сомнение.

— Ну ты сам подумай, зачем летчику запятые? Физика и математика — это да, это понятно, без них в летном деле никуда. А грамотность? Кому она нужна?

Это показалось логичным, и Женя успокоился.

После экзамена Игорь собрался с духом и отправился искать телефон, чтобы позвонить домой. Время он выбирал специально, чтобы дома застать только маму. Вопреки ожиданиям Елизавета Петровна не кричала в телефонную трубку и даже не ругалась.

— Сынок, подумай как следует, — ласково говорила она, — еще не поздно сдавать в какой-нибудь другой институт. Сейчас еще июль, в большинство вузов экзамены сдают в августе. Возвращайся и поступай, куда душа пожелает.

— Мама, я решил, что стану летчиком, — упрямо твердил Игорь. — Я уже сдал два экзамена, мне остались только математика письменная и изложение. Ну почему ты не хочешь, чтобы я был летчиком?

— Потому что я хочу, чтобы ты жил долго и счастливо, — ответила мама, и Игорь услышал слезы в ее голосе. — Возвращайся, сыночек, папа поможет тебе поступить в любой институт.

После этого разговора Игорь долго не мог сосредоточиться на подготовке к экзамену. Он с самого начала не сомневался, что успешно сдаст все экзамены и поступит в училище, ведь в школе он хорошо учился, и его всегда хвалили. Если поступит, то в августе начнется «курс молодого бойца», потом учеба, и отпуск ему дадут только через год. Год — срок большой, родители за это время наверняка остынут и простят его, а если даже и не простят, то можно и домой не ездить. Что он, не найдет, где отпуск провести? Однако теперь, вкусив казарменной жизни, которая не пришлась ему по душе, и поняв, что путь домой открыт и папа с мамой скандалить не собираются, он начал сомневаться в собственной правоте. Он не хочет жить в таких условиях. И он совсем, ну совсем не стремится быть летчиком. У Генки есть цель, он хочет стать космонавтом или летчиком-испытателем, и ради этой цели он готов терпеть все, что угодно. У Жеки другие мотивы, он хочет получить образование, но при этом кормиться и одеваться за государственный счет, потому что семья у него бедная и многодетная, а если самому начать зарабатывать, но никакого толкового образования не получишь, только фиктивную бумажку о фиктивной сдаче экзаменов. Кроме того, в авиации, хоть в военной, хоть в гражданской, хорошо платят, а Жека хочет вырваться из нищеты. С Жекой тоже все понятно. Ну а он-то, Игорь, зачем во все это ввязался? Он хочет домой, в свою комнату, где никого нет, кроме него самого, его книг и пластинок, его магнитофона и коллекции записей его любимых певцов и ансамблей. Он хочет, чтобы на обед был вкусный мамин суп, а на ужин — его любимая жареная картошка с колбасой или пельмени со сметаной. Он хочет утром и вечером вставать под горячий душ и мыться вкусно пахнущим «Земляничным» мылом, которое может спокойно лежать в мыльнице, и не нужно беспокоиться о том, что его украдут. Он не хочет никакой воинской дисциплины, переполненных курсантами грязных сортиров и вонючей столовской еды.

Но при всем этом он не может отступить. Не может сказать друзьям, что передумал становиться летчиком, испугался трудностей и возвращается домой. Они расценят это как предательство, ведь они договаривались. Ведь они всегда вместе, один за всех, и все за одного. Как же быть?

* * *

Результаты письменного экзамена по математике оказались неожиданными. Генка Потоцкий получил «четыре», Женя Замятин — «пять». А Игорь Мащенко — «два».

Услышав об этом, Генка и Жека несколько минут ошарашенно молчали. Первым пришел в себя Генка:

— Этого не может быть. Ты же сказал после экзамена, что все задачи решил. Мы же потом сверяли решения, и ты говорил, что все в порядке. Говорил, нет?

— Я соврал.

— Зачем?

— Чтобы вас не расстраивать. Ребята, не берите в голову, никакой катастрофы. Вы будете учиться, а я вернусь домой. На следующий год приеду и буду снова поступать. Ну подумаешь, будет разница у нас с вами в один курс, так что? Нам это дружить не помешает.