Тот, кто умер вчера - [17]

Извинившись, я заверил старпера, что лично займусь ликвидацией дерева, и поднялся на второй этаж к квартире под номером двадцать два. Нажимать на кнопку звонка для страховки после всего услышанного смысла не было. Замок щелкнул, двери бесшумно отворились, и в нос ударил застоявшийся запах. Я шагнул внутрь и, не заостряя внимания на мелочах, проверил все помещения: комнату, кухню и совмещенный санузел. В квартире никого, кроме меня, не было. Открыв настежь балконную дверь, чтобы впустить свежий воздух, я принялся за более обстоятельный осмотр единственной жилой комнаты. Разложенный диван с неубранной постелью, небольшой стол, два расшатанных стула, на спинках которых висело по рубашке — светло-серой и кремовой, маленький телевизор «АКАI». Одну из стен украшала картонка с репродукцией картины Сальвадора Дали «Полет шмеля вокруг граната за пять секунд до пробуждения». Бросалось в глаза отсутствие платяного шкафа. По всей видимости, его функции выполняла черная дорожная сумка, стоявшая на полу перед диваном. То, что все вещи, кроме указанных рубашек и обнаруженной позже зубной щетки в ванной комнате, были сложены, свидетельствовало о том, что живущий здесь человек был готов в любой момент покинуть место дислокации с минимальными затратами на сборы.

Я переместился в кухню. Несколько упаковок из-под вермишели быстрого приготовления, засохшие колбасные шкурки и две пустые смятые банки из-под пива «Славутич-премиум» в мусорном пакете, немытые тарелка и ложка в раковине служили дополнительным подтверждением, что в квартире обитал холостой мужчина, не любивший загружать себя кулинарными заботами. Холодильник «Атлант» хранил в своем чреве полбанки вишневого джема, кусок копченой колбасы, ржавый селедочный хвост на треснутом блюдце и початую бутылку виски «J&B». Стало быть, заграничные турне, о которых упоминал Сёдж, сказались на том, что я предпочитал иноземные горячительные напитки.

Ни к чему не притрагиваясь, я закрыл холодильник и вернулся в комнату к самому интересному и поэтому оставленному напоследок — сумке, содержимое которой я тут же вывалил на диван.

Перед моим взором оказались еще одни джинсы «Levi's», в точности такие же, которые были на мне, две смены белья, пара носков, пара белых футболок, черный свитер. Но самым главным был паспорт. Паспорт гражданина Украины с моей фотографией. Да, я действительно был Максимом Владимировичем Красиловым, родившимся в декабре 1970 года. Еще я обнаружил документы на пылившийся под окнами «мустанг», который так помешал аборигенам, и водительские права. Тут же были и деньги в разной валюте; по приблизительным подсчетам я имел на руках около двух с половиной тысяч долларов. Кроме того, я увидел несколько электронных кредиток «УкрСиббанка» и банка «Аваль».

На самом дне, в целлофановом файле, лежали бумаги и фотографии. На фотографиях были запечатлены двое мужчин, снятых при различных обстоятельствах, в основном в ресторациях, при входе и выходе из зданий, при посадке в транспортные средства и высадке из них. Бумаги содержали отпечатанный на принтере текст, быть может, комментарии к снимкам, читать который у меня в тот момент не было желания. Скажу лишь то, что среди вороха фотокарточек я заметил одну, отличающуюся от других. Снимок был групповым. На фоне экзотического дерева стояли симпатичная женщина с короткими волосами, маленькая белобрысая девочка в салатовом сарафанчике и я, улыбающийся, в пляжной рубахе навыпуск и шортах-бермудах. На обороте красивым почерком было написано: «Ла-Валетта. Август 2004».

Рассматривая снимок, я сделал поразительное и неожиданное открытие, заключавшееся в том, что меня почти не интересовали эти люди. Может, так всегда бывает с теми, кто теряет память, а может, я по жизни был человеком черствым, но теперь я испытывал к ним едва ли не равнодушие. Для меня это были обычные люди, о которых я ничего не знал. Казалось, из субтропического рая на меня смотрели совершенно чужие лица. А я сам, если хорошенько вдуматься? Разве это я был на снимке? Пожалуй, что уже не я. Какой-то чужой мужик, только очень на меня похожий, которого тоже звали Макс Красилов. Мертвый человек, некогда живший в моем теле, и только. Это его семья погибла при взрыве автомашины, а он сам утонул в реке. Какое отношение он имел ко мне? Я поселился в теле этого человека, равнодушный ко всем его прошлым раскладам.

— Извините, — сказал я людям на карточке то, что недавно говорил мертвому Сёджу, — но это не моя война. Уже не моя. Меня нет. Я умер.

Сразу стало легче. Решение было принято, и я знал, что буду делать дальше. Я уеду. Куда угодно, лишь бы не оставаться здесь. Документы у меня были. Деньги на первое время тоже.

Я сложил снимки и бумаги обратно в файл и зашвырнул его на дно сумки.

Вроде бы все. Никому ничего я теперь не должен. Что-то не так? Ага, машина. Посмотреть, что там с колесами, и оттарабанить ее на автостоянку. Чтобы глаза не мозолила.

За окном уже начинало темнеть. Захватив найденные в той же сумке ключи, я спустился во двор и скептически оглядел свое движимое имущество. Детище Ли Якокки, некогда поставившее на уши всю автомобильную Америку, выглядело старым и жалким. Должно быть, «мустанг» был ввезен из-за границы еще во времена перестройки. Во всяком случае сейчас на него уже никто бы не позарился. Кстати, дедок с мусорным ведром ошибся, употребив слово «колеса», — спущенным оказалось всего одно колесо, заменить которое оказалось проще простого. Запаска и все необходимое для этого имелось. Я устранил неисправность и, складывая инструменты в багажник, обратил внимание на лежащую там сумку, не такую, как в квартире, а поменьше. «Наверное, еще что-нибудь из вещей», — решил я, открывая молнию. «Опаньки! — воскликнул я про себя, когда заглянул внутрь. — Только этого мне и не хватало!»