Тот, кто таится рядом - [5]

— Разве не с кем?

— Желающих выпить много. Но ко мне они не ходят, потому что знают, что я лишнего не пью. У нас же в деревне никто своей меры не знает и на ней не останавливается. Поэтому я пью редко — как правило, по праздникам — и не больше бутылки.

Глаза Павла Тимофеевича блеснули.

— Ну, так что? Сократим прелюдию, как говорит мой сосед…. Он, кстати, поплатился за свою черствость. Неудовлетворенная жена всегда найдет способ подорвать мужу здоровье. Заест упреками или, как его, обварит в бане кипятком якобы по ошибке… Предлагаю следующее. Давай загоним во двор машину и сядем ужинать. Ты приехал в нужный момент.

Как обычно, Сергей поставил автомобиль возле летней кухни, где она меньше всего загораживала проход. Павел Тимофеевич быстро запер ворота и повел племянника в дом. Сергей отдал ему сумку.

— Здесь продукты, — объяснил он.

Сергей не взял в дорогу одежду, поскольку не собирался оставаться в Варфоломеевке больше одного, максимум — двух дней, но он не мог приехать в гости с пустыми руками.

Поднявшись на крыльцо и миновав заставленную разным скарбом прихожую, они вошли в большую комнату, служившую одновременно кухней и гостиной, если попытаться применить городские понятия к деревенскому жилью.

Как это практикуется в домах без водяного отопления, посреди сруба стояла печь, остальная часть дома, не считая прихожей, была поделена на три комнаты — кухню, зал и спальню.

Сергей осмотрелся. В комнате почти ничего не изменилось. Под потолком висела лампочка в обыкновенном черном патроне. На полу лежала полосатая ковровая дорожка. На побеленных стенах ничего не было, кроме больших часов и потускневшей от времени репродукции известной картины. Обстановка отличалась деревенской простотой и минимализмом. О том, что космос был покорен человеком еще в прошлом веке, напоминал радиоприемник, электроплита и подержанный японский холодильник.

Денисов снял кроссовки и увидел ружье, прислоненное к стене возле входной двери.

— Собрался на охоту?

— На охоту?! — переспросил дядя и увидел, что племянник показывает на ружье. — Нет. Это так… Отдельная история.

Павел Тимофеевич произнес это каким-то странным тоном.

Сергей заметил странные нотки в голосе дяди, но не придал им большого значения. Он разулся и подошел к столу, чтобы помочь разобрать сумку.

За окном быстро темнело. Поверх занавески была видна расположенная напротив окна летняя кухня и часть соседского дома. За забором растворилась в темноте и превратилась в одинокие светящиеся огни деревня.

В окне летней кухни горел свет.

— Павел Тимофеевич, ты забыл свет выключить, — напомнил Сергей и кивнул в сторону летней кухни.

— Там у меня постоялец, — объяснил дядя, перемешивая ложкой в кастрюле вареную картошку.

— Ты сдал летнюю кухню?

— Нет. — Выражение лица Павла Тимофеевича вновь стало таким же странным и озабоченным, как тогда, когда он говорил о ружье. У этого человека — неприятности. А поскольку ему некуда податься — он пришел ко мне.

Сергей посмотрел на Павла Тимофеевича.

— Тебя не затронут его неприятности?

— Всякое может случиться, — серьезно произнес Павел Тимофеевич и на мгновение задумался, но быстро вернул себе привычную жизнерадостность и бодро произнес: — Если интересно, я расскажу об этом позже, когда сядем за стол.

Сергей расстегнул сумку и стал доставать купленные в поездку продукты.

— Что за колбаса? — спросил дядя, поглядывая, как богатеет их стол.

— Владивостокский сервилат. Кажется, у нас научились делать съедобную, — пояснил племянник.

— А это что? Селедочка?! Давно не ел.

— Должна быть вкусной. Сказали, что малосольная.

— Давай я почищу.

Секунда, и в руках Павла Тимофеевича появились разделочная доска и нож.

— А что в банках?

— Фаршированные оливки.

— Я пробовал их на чьих-то похоронах. Кислые.

— Под водку — в самый раз.

— У меня есть квашеная капуста и огурцы с помидорами. Сам солил… А это что такое?

Павел Тимофеевич с интересом посмотрел на литровую бутылку водки, которую Денисов извлек из сумки.

— Вот, купил новую марку. Такую я еще не пробовал.

— А как же самогон? У меня он из зерна. Неужели даже не попробуешь?

— После прошлого раза я боюсь пить твой самогон.

Павел Тимофеевич усмехнулся и поставил водку в холодильник.

— Тот был очень крепким.

Сборы на стол заняли пятнадцать минут. Перед тем, как сесть ужинать, хозяин подошел к двери и надел сапоги.

— Пока водка охлаждается, закрою кур, — сказал он. — Я как чувствовал, что ты приедешь, — корову раньше подоил.

Павел Тимофеевич ушел, а Сергей, которому не сиделось возле накрытого стола, десять минут бродил по дому.

Обстановка дядиного дома была скромной. Она осталась точно такой же, какой Сергей ее когда-то запомнил. Мебель и вещи в доме, казалось, никогда не передвигали и не перекладывали с места на место. Все в комнатах было устроено практично и просто.

Сергей задержался у фотографий родственников Павла Тимофеевича, висевших на стене. На одной из них он нашел свою мать, когда она была молодой. Мама Денисова и Павел Тимофеевич были троюродными братом и сестрой. А их отцы, соответственно, более близкими родственниками. Сергей точно не знал степень этого родства, помнил только, что девичья фамилия матери тоже была Сухарева. Тут же он нашел и школьную фотографию, на которой Павел Тимофеевич вместе с другим учителем был запечатлен с выпускниками Арсеньевской средней школы. Денисов знал, что его дядя какое-то время преподавал черчение и уроки труда. Потом он переехал в Варфоломеевку и тут работал то ли бригадиром, то ли мастером, пока не развалилось животноводческое хозяйство.