Тот, кто таится рядом - [4]

Это был дом Павла Тимофеевича Сухарева — дяди Сергея. Именно здесь Денисов рассчитывал получить ужин и ночлег. В небольшом окне, обращенном к дороге, горел свет. Это означало, что дядя, скорее всего, был дома. Поэтому у незваного гостя появилась надежда, что ему не придется ночевать в машине где-нибудь на окраине родной деревни.

Сергей остановился возле широких двустворчатых ворот. Калитка и подвешенные на больших петлях ворота были заперты. Денисов не стал сигналить, не желая нарушать тишину. Он заглушил двигатель, и машина, работавшая без перерыва несколько часов, судорожно вздрогнула, словно испустив последний вздох, и замолчала.

Сергей открыл дверцу и с удовольствием вылез из машины, не совсем уверенно управляя затекшим в дороге телом. Он сделал несколько шагов, чтобы размяться, радуясь обычной, не асфальтированной, земле. Легкие горожанина наполнились по-деревенски вкусным и свежим воздухом. Еще секунду назад воздух в салоне автомобиля казался Денисову чистым. Теперь он понял, что ошибался. Запах деревни, состоящий из ароматов трав, куриного помета и древесных опилок, остался таким же, каким он запечатлелся в памяти Сергея еще в раннем детстве.

Денисов подошел к калитке, которая была чуть ниже забора, и, встав на цыпочки, заглянул во двор.

Во дворе никого не было. Сергей посмотрел на крыльцо дома и закрытую входную дверь. В окне, справа от крыльца, где у Павла Тимофеевича была кухня, тоже горел свет.

Денисов задумался над тем, как привлечь внимание дяди, и хотел уже было крикнуть нечто вроде «Эй» или «Ау», но увидел собаку, выбежавшую из-за дома. Это была большая белая лайка с черными пятнами на голове и спине. Собака бросилась к калитке, огласив двор заливистым лаем. Сергей сомневался, что четвероногий охранник сможет допрыгнуть до него, но на всякий случай убрал лицо подальше от края калитки.

Собака остановилась у калитки и залаяла с еще большим старанием, не сводя отважного взгляда с незнакомца.

— Хороший песик, — похвалил Денисов, когда ему показалось, что лай собаки стал менее энергичным.

Голос незнакомца подстегнул охранника и придал звонкости его лаю.

Собаке не пришлось долго напрягать глотку. Скоро входная дверь распахнулась, и на крыльце появился Павел Тимофеевич. Он был в сапогах, черных брюках и зеленой рубашке, поверх которой была надета теплая безрукавка.

Дядя посмотрел в сторону ворот, прищурив глаза, как человек с недостаточно хорошим зрением. Лицо Павла Тимофеевича расплылось в улыбке, и он удивленно и обрадованно воскликнул:

— Племяш! Серега?! Вот так сюрприз, бляха-муха!

Дядя поспешно сошел с крыльца и направился к воротам.

— Цезарь, фу! — прикрикнул он на собаку.

Цезарь послушно замолк и отошел в сторону, пропуская хозяина к калитке.

Павел Тимофеевич отодвинул задвижку, широко распахнул калитку, после чего крепко обнял племянника. Сергей заулыбался в ответ, обрадованный теплой встречей. Он позволил втянуть себя во двор, с опаской поглядывая на собаку.

— Ты его не бойся. Он — умный, — успокоил племянника Павел Тимофеевич. — Ты должен его помнить. Когда ты приезжал прошлый раз, я как раз купил его у охотника с Каменки. Он был еще почти щенком.

— Припоминаю. Но как ты его откормил до таких размеров?

Сергей был с дядей на «ты», но называл его, как правило, по имени и отчеству.

— Для своей породы он действительно крупноват, но это из-за того, что я редко хожу на охоту и кормлю его как поросенка.

Павел Тимофеевич с гордостью посмотрел на Цезаря и улыбнулся.

Улыбка была визитной карточкой Павла Тимофеевича, и можно было сказать без преувеличения, что он улыбался почти всегда, отчего возле его глаз образовалась сетка из морщин. Дядя был на редкость доброжелательным человеком. Зимой ему исполнилось шестьдесят. Но, несмотря на пенсионный возраст, он был физически очень крепок, здоров и едва ли когда-либо болел. Волосы на голове пенсионера были коротко подстрижены и обесцвечены сединой. Короткая бородка и усы тоже были белыми и аккуратными. Дядя сам ухаживал за бородой, а стригся он, по его словам, у какой-то овдовевшей соседки, которая, тоже по его словам, с тоской смотрела в сторону его холостяцкого жилища.

— Павел Тимофеевич, ты еще не подженился?

— Ну и вопросики у тебя с порога! Упаси бог! Хотя… — дядя лукаво усмехнулся. — Тут поблизости живет одна молодая вдова, ей всего сорок три, постоянно просит помочь по хозяйству.

Павел Тимофеевич состроил восхищенную гримасу.

— Серега, видел бы ты ее зад и все прочее! Ты бы наверняка не устоял. Баба — кровь с молоком. Лицо, в придачу, очень приятное. Родинка над губой, как у актрисы. Не представляешь, каких трудов мне стоит не поддаться на ее ухаживания.

— Так поддайся.

— Не могу. Привык к холостой жизни. А Танька — баба с характером, сразу охомутает. Хотя, может быть, я и передумаю… О сыне подумываю.

Дядя рассмеялся:

— А что спросил про жену?! Думаешь, если я женюсь, то и на порог тебя не пущу?!

— Всякое бывает.

— Э, нет. Ты же меня знаешь. Лучше скажи, ты проездом или решил навестить родные места?

— Я — на день, до завтрашнего вечера.

— Ну, там, где день, там и два, — обрадовался хозяин. — Будет тебе и ночлег, и самогон, и бабу, если хочешь, найдем. Не представляешь, как я давно не пил с хорошим человеком.