Тот, кто таится рядом - [36]

— Сильно бьет, скотина, — пожаловался сержант и хотел стукнуть Гуляева носком ботинка в живот, но сдержался.

— Сейчас мы посмотрим на его ножик, — сказал Старостин и, наклонившись, достал нож, спрятанный у Гуляева за голенищем. Выпрямившись, следователь осторожно за край рукоятки вытянул нож из ножен. Серебристое лезвие блеснуло на солнце.

— Нож подходящий, — прокомментировал Старостин. — Если окажется, что им убили Дубинина или Гребнева, то тебе конец. Запомни мои слова.

— Я никого не убивал, — прохрипел Гуляев.

— Конечно. Зачем тебе признаваться в двух убийствах. Всю жизнь в тюряге будешь гнить.

— Я не убивал.

— После того, что ты сейчас сделал, я тебе не верю. Кстати, ножик-то хоть твой?

— Нет.

— Подбросили?

— Да.

— А почему инициалы на рукоятке твои — «Е.Г.»?

Гуляев промолчал.

— То-то же. Плохи твои дела, Егор.

Обратившись к Павлу Тимофеевичу, Старостин попросил:

— Павел Тимофеевич, ты бы не мог принести мой «дипломат»? Пора заняться бумажной работой.

Павел Тимофеевич принес из дома «дипломат», и следователь сел на чурку и занялся заполнением бумаг. Это было непросто, потому что Старостина все еще трясло от возбуждения.

— Дом надо будет запереть, — напомнил он сержанту. — Наверняка придется делать в нем обыск.

— Хорошо. Я поищу ключ.

— Он торчит в двери, — подсказал Павел Тимофеевич.

Пока следователь возился с бумагами, с трудом удерживая пляшущую в руках ручку, эмоции у участников происшествия потихоньку улеглись. Гуляев тоже притих.

Когда Старостин закончил самую нелюбимую часть своей работы, Павел Тимофеевич и Денисов расписались там, где он показал.

— Возможно, надо будет подтвердить, что он сам руку сломал, — заметил следователь.

— Запросто, — согласился Сергей.

Когда все необходимые документы были заполнены, Гуляева затолкнули в подъехавший «УАЗ» и пристегнули наручниками к сиденью. После этого машины вернулись к дому Барановых, где все еще продолжал работать Борис Борисович.

Люди, собравшиеся на дороге, оживились, когда увидели арестованного Гуляева. Все догадались, что арест Егора связан с убийством Гребнева. Люди стали перешептываться. Некоторые даже высказывались в защиту Гуляева. Кто-то сказал: «Поделом Гребневу, правильно Егор его…»

Сержант Будилов остался в машине присматривать за задержанным. Платок, которым он промокал сочившуюся из брови кровь, стал ярко-красным. Егор Гуляев сидел молча, видимо, поврежденная рука не позволяла ему лишний раз шевельнуться. Он закатал рукав и тупо смотрел на распухшую руку.

На Павла Тимофеевича посыпался град вопросов. Всех интересовало, почему арестовали Егора Гуляева. Дядя объяснил, что Егора подозревают в убийстве Гребнева, и в толпе завязался жаркий спор по поводу того, мог Гуляев убить Гребнева или нет. Большинство женщин считало, что мог, ссылаясь на пьяные выходки Гуляева. Мужики в этом сомневались.

Павел Тимофеевич не стал говорить о том, что были веские основания полагать, что Гуляев был сообщником Гребнева и, возможно, участвовал в убийстве Михаила Дубинина. Эта новость шокировала бы многих, а у людей и без того был переизбыток впечатлений.

Денисов отошел в сторону. К нему не обращались с вопросами. Он был этому только рад, видя, как атакуют Павла Тимофеевича.

Время обеда давно прошло. Сергей вспомнил, что они с дядей с утра ничего не ели, и почувствовал голод.

Стремительно развивающиеся события отодвинули привычные нужды на второй план.

Денисов стал подумывать о том, чтобы напомнить Павлу Тимофеевичу об обеде, но тут из дома Барановых вышел Борис Борисович. Он нес чемоданчик и несколько полиэтиленовых пакетов. Следом за ним шел Старостин, тоже с пакетами. Вероятно, в них сложили какие-то вещественные доказательства с места преступления. Последними из дома вышли понятые и милиционеры. Милиционеры несли носилки, на которых лежал убитый. Тело Гребнева было накрыто тем самым клетчатым одеялом, под которым он спал. Одеяло накинули на лицо так, что из-под одеяла выглядывали только ботинки и посиневшие ноги. Никто из милиционеров не позаботился о том, чтобы одернуть задравшиеся штанины.

В народе стали шептаться. Многие рассчитывали увидеть лицо Гребнева, и были разочарованы тем, что покойника накрыли.

Люди расступились, освобождая тропинку для эксперта и носилок. Когда носилки с покойником унесли к машине, Старостин, который шел последним, обратился к народу:

— Товарищи, у меня к вам большая просьба. Я опечатал дом. Пожалуйста, не предпринимайте попытки проникнуть внутрь. Это касается прежде всего детей. В доме ничего интересного нет. Возможно, нам еще придется сюда вернуться, и не хотелось бы, чтобы кто-то случайно уничтожил важные улики.

Сказав эту короткую речь, Старостин попрощался с Павлом Тимофеевичем и Сергеем, которых знал лучше других в селе. Он предложил подбросить их до дома, но те отказались.

Покойника, прямо на носилках, положили на пол в «УАЗ», так что он оказался в ногах у Егора Гуляева. Напротив Гуляева сел молодой милиционер. Сержант Будилов пересел на сиденье рядом с водителем. Все остальные вместе с пакетами погрузились в «бобик».

Машины развернулись и поехали по поселку. Им предстоял неблизкий путь в Арсеньев. Варфоломеевцы разбрелись по улице. Люди шли группами, обсуждая происшествия. Постепенно их ряды поредели, и к своему дому Павел Тимофеевич и Денисов подошли уже в одиночестве.