Тот, кто стреляет первым - [44]

3.

– Товарищ подполковник, вас ждет женщина.

Меня в принципе никто нигде не должен и не может ждать, так как я, и только я – самолично, – вызываю нужных мне людей. Сегодня такой потребности не испытывал, а в женском полку – вдвойне, особенно после вчерашнего фиаско. По большому счету, мое пребывание на Северном Кавказе – инкогнито, так что ожидающая якобы меня у часового женщина – полный бред.

Первым поймал за хвост догадку Бауди. Он оторвался от карты, по которой мы ползали с лупой, но поскольку на моем лице не отразилось даже намека на сообразительность, глянул на меня через увеличительное стекло и напел со страшным акцентом:

– У бэлой рэчэньки…

Что? Прапорщик из «Фламинго»? Вот оно что! Но откуда узнала, где я обитаю? И что надо?

– Во-первых, реченька синяя, – указал я посмеивающемуся Бауди, – а во-вторых…

– Во-вторых, иди, – прервал мою демагогию разведчик. – Эх, если бы ко мне пришла такая женщина!

Разминая спину, развернул плечи. Мечтательно закатил глаза. На худощавом лице, только недавно освобожденном от бороды, поселилось умиротворение. Пора парня женить…

Но Бауди оказался прав – это была танцовщица, которая прохаживалась у бетонного забора, по загривку которого вихрами клубилась колючая проволока. Не играла музыка, вместо полумрака светило солнце, которое не прятало морщин, давно выветрились и мои сто пятьдесят грамм, а главное, она не танцевала – и я увидел совершенно иную женщину. Ни надменности, ни превосходства, ни очарования. С чего это мы вчера переполошились? Похожа на десятки прапорщиц, ежедневно мелькающих перед глазами. Ее место, если желает выделиться в общей массе – это в самом деле танцевать, танцевать и танцевать…

Нежданная гостья, похоже, уловила мое разочарование. Может быть, даже не раз сталкивалась с чем-то подобным, но попыталась выдержать ровный тон:

– Здравствуйте. Вы… меня помните? В кафе…

– Здравствуйте. Конечно помню. Как не запомнить такую женщину… – польстил ей: мне не убудет, а доброе слово, как известно, и прапорщику приятно. Но не преминул напомнить и о не состоявшемся свидании: – Удивительно, что меня запомнили.

– Я в самом деле была в компании, – начала она оправдываться, и потому стало ясно, что пришла она с просьбой. Скорее всего, она с удовольствием не знала бы меня и дальше, но что-то заставило прошерстить позывные на коммутаторе и выйти на разведку ГРУ. Хороши хранители секретов, если первыми же и нарушают все инструкции. – Я могу с вами поговорить? Или попозже прийти?

«Попозже» мне светила Чечня, дел было невпроворот и в данную минуту, но я кивнул – давайте сейчас. Лишь мельком посмотрел на часы, намекая на ограниченность времени.

Она понятливо оглянулась в поисках укромного местечка. Выручила беседка неподалеку от КПП. Сбивая пыль с придорожной травы, просительница направилась к ней напрямик, села на изрезанную ножами лавку. Достала пачку не такого уж и дешевого для прапорщика «Парламента», умело размяла тонкую сигаретку, поджидая, когда я подойду. «К сожалению, ничем не могу помочь вам», – заранее мысленно проговорил я ей.

– Я, наверное, с не совсем обычной просьбой к вам, – начала и тут же умолкла прапорщик, не зная, как продолжить.

Хотя наверняка десятки раз репетировала вступление. Но первый запал, вероятно, уже пропал, и танцовщица затянулась сигаретой в надежде, что я по-джентльменски помогу ей наводящими вопросами. Но и я продолжал молчать, давая ей возможность до конца прочувствовать свою ошибку: скажи вчера «да», не получала бы сегодня «нет»…

Все же мстительный мы народец, мужики!

Спасая лицо, поспешил на выручку и себе, и ей:

– Мы так и не успели познакомиться.

– Надя. Прапорщик Надежда Семенова. Имя и фамилия настоящие.

Пошутила с лету, оттого, что наверняка была остра на язычок, но тут же его и прикусила: зачем самой напоминать про неудачный вечер? К тому же реакцию на него уже почувствовала…

Хотя кто сказал, что если мужчина после вечеринки остался без женщины, то она прошла неудачно? Может, ровно наоборот: утром голова свежая и никого рядом, то есть снова свободен и никому ничем не обязан. Собственно, в моем возрасте и отказ, и согласие женщины одинаково не пугают…

– Я в самом деле могу вам в чем-то помочь? – пошел ва-банк, лишь бы побыстрее завершить встречу.

– Да. Возьмите меня в разведку.

Хохотать при женщине – это крайне неприлично. Но что поделать, если первая реакция не только самая откровенная и честная, но и самая неконтролируемая.

Надя поджала губы, щелчком выстрелила недокуренную сигарету на другую сторону дороги. Гневно посмотрела на меня: «Это все, что вы способны ответить?»

– Извините, – чистосердечно приложил я руку к груди. – Полная неожиданность. К таким просьбам человека надо готовить хотя бы чуть-чуть заранее.

Однако сегодня Надя не претендовала на лавры победителя:

– Вы не думайте… Я все понимаю. В смысле – опасности и ответственности…

– Тогда зачем вам это надо? – спросил напрямую. Время поджимало все больше, и тратить его на пустой разговор становилось откровенно жаль.

Ответ оказался столь же прямолинеен:

– Мне это нужно из-за квартиры.

Все. Приплыли! Разведка ГРУ становится притягательной кормушкой для удовлетворения личных потребностей. Это – конец эпохи, когда пелись строки «Раньше думай о Родине, а потом о себе». И я – последнее острие этой самой разведки, на которое наткнулась совершенно дурацкая просьба какого-то прапорщика.