Тот, кто стоит за спиной - [53]

* * *

В землянке лежали трое, и Половцев вспомнил их.

Неожиданно откуда-то с пола раздался слабый дребезжащий звонок. Литератор определил, что звук идет из-под Кузи. Он нерешительно встал над его телом.

— Это телефон, — еле слышно сказал лежащий рядом с Кузей лейтенант. — У него в кармане телефон.

Литератор вытащил из кармана Кузи радиотелефон и передал его Валентину, который, приподнявшись на локте, тревожно смотрел на литератора.

Раненый взял трубку в руку и поднес ее к лицу. В подземелье вошел чей-то далекий, но очень знакомый голос. Половцев узнал голос водилы.

Лейтенант поспешно протянул трубку литератору, морщась от боли и знаками показывая, чтобы говорил именно он…

— Ну, Кузя, что молчишь? Зарыл клиентов? — водила хрипло смеялся.

— Зарыл… А как там, — Половцев замялся, подыскивая нужные слова, — наши дела? Что… мальчик этот…

— Какой мальчик, какие дела? Нет никакого мальчика и не было!… Ты, Кузя, часом не заболел? Или стакан лишний на грудь принял? — водила перестал смеяться.

— А пошел ты, — тихо сказал Половцев и бессильно опустил руку с телефонной трубкой.

— Ладно, Кузя, не ной. Через пять минут отбой. Сидите пока в землянке. Сейчас примерно без трех минут семь. Ровно в семь контрольный звонок: расскажу вам, где ваши два «куска» лежат. А мешки-то с «мясом» поглубже зарой, а то вокруг солдаты да собаки бродят. Не ровен час пронюхают! — Пахомов засмеялся и прервал разговор.

— Как это вам удалось? — спросил лейтенант Половцева, когда тот протянул ему радиотелефон.

— Что удалось?

— Да вот так говорить с ним. Странно: и как он только не узнал вас? У того, — лейтенант кивнул на Кузю, — голос скрипучий был: ваши голоса совсем не похожи. Но это-то ладно. Как вам удалось этого бандита на тот свет отправить?! Я ведь все слышал.

— Что слышал?

— Ну все, что вы ему говорили, — лейтенант впервые едва заметно улыбнулся.

— А что я ему говорил? Я не помню, — Половцев озадаченно смотрел на раненого.

— Вы ему много наговорили… Скажите, вы действительно это… ну, про Бога?

— Не знаю…

— Странно! Как же так? Вы же сами его…

— Подождите, Валентин, что-то здесь не так! — сказал Половцев глядя на свои часы-луковицу. Часы встали. — Что-то не так, а что — понять не могу! Он сказал, что позвонит в семь. Почему в семь? Нет, здесь что-то не так.

И вдруг он понял, что не так!

Часы, его часы стояли… но он прекрасно слышал тиканье часов где-то совсем рядом. Да, рядом тикал часовой механизм!

Половцев подскочил к лейтенанту.

— У вас часы механические? — спросил он.

— Мои часы встали, когда я рыб кормил, — ответил лейтенант.

— А у того? — Половцев кивнул на Кузю.

— У него электронные, — лейтенант недоуменно смотрел на Половцева.

— У курчавого тоже, — сказал литератор и замер.

— А что такое? — насторожился лейтенант.

— Тикает! — шепотом произнес Половцев и посмотрел на Кирюхины часы. — Без десяти секунд семь. А в семь… Скорей!

Половцев схватил лейтенанта за шиворот и потащил его вон из землянки. Лейтенант, понимая, что сейчас произойдет что-то страшное, помогал ему изо всех сил. Литератор вышвырнул лейтенанта из землянки. Оставалось еще около двух секунд… Склонившись над Кирюхой, Половцев обнял его под мышки и буквально вынырнул из-под земли, накрыв Кирюху собой. И земля дрогнула.

Грянул взрыв. Вырвавшийся из-под земли огонь отбросил Половцева и Кирюху от землянки. Взрывная волна подняла в воздух горящие обломки и что-то круглое. Раздался тонкий надрывный писк, резко запахло паленым мясом.

Откатившийся от землянки опаленный шар вдруг развернулся и оказался большой крысой. Шерсть на крысе почти полностью сгорела, и синеватое в прожилках тело ее покрылось пузырями ожогов.

Но крыса была еще жива. Издавая непрерывный писк на самой высокой ноте звучания, она уползала в кусты…

Половцев не потерял сознания. Огонь, только лизнув его тело и опалив одежды, вынес его из-под земли и положил в прохладную траву.

— Вы уже дважды спасли меня, — прошептал удивленный лейтенант. — Почему?

— Послушайте, Валентин, — Половцев сидел на земле рядом со сладко «почивавшим» Кирюхой, — надо догнать этого вашего водителя, — лицо литератора выражало решительность.

— Как же мы его догоним? Ведь мы не знаем, где он. И потом, я не могу идти…

— А мы и не пойдем. Мы поедем, — Половцев вновь с крайним удивлением прислушивался к себе. Это были не его слова и не его поступки. Кто-то посторонний (потусторонний?) властвовал в нем.

* * *

Патологоанатом Миша Бурков все поглядывал на своего нового клиента.

«Молодой еще, — думал он вполне равнодушно, — жира совсем нет. Это хорошо…» Мысли патологоанатома постепенно приходили в норму после его утренней стычки с семьей. После чая жена потрясла у его ничем не выдающегося носа театральными билетами и угрожающим тоном заметила, что если только он (гад такой!) заставит ее ждать хотя бы минуту, то грянет буря, потому что она, видите ли, женщина, а женщина любит, чтобы ее саму ждали где-нибудь с букетом цветов.

Бурков не любил театр, где только играли жизнь. Он не любил сцену, на которой жалко кривлялись — охали, ахали, обнимались и обманывали друг дружку! — все его будущие клиенты, не обращая никакого внимания и даже не замечая Миши Буркова — своего последнего Станиславского и Немировича-Данченко. «Не верю! — зевая, говорил Миша сам себе. — Не верю, пока не проверю!» Тут Миша хитро улыбался, хотя мог бы и гомерически захохотать, как, например, Мефистофель в опере Гуно…