Тот, кто стоит за спиной - [22]

«Выходит, Валера был прав, — думал полковник, с надеждой вглядываясь в лицо своего подчиненного, на которое смерть уже наложила свою восковую маску. — И именно поэтому его пытались убить. Надо бы тщательно продумать его компьютерную версию…»

Жена Валерия Николаевича еще вчера вечером отбыла в южном направлении. Поэтому никаких слез, никакой суеты вокруг постели умирающего оперативника не было. Да и работники Управления не знали, что Хромов еще жив. Так было нужно полковнику…

Когда вчера вечером позвонили из милиции, он был в своем кабинете: анализировал информацию, считал варианты, в общем, думал, как прикрыть задницу себе и своим людям.

Узнав, что произошло с Хромовым и что он пока еще жив, полковник после некоторых раздумий (а вдруг это сделал кто-то из своих?) попросил милицию скрыть тот факт, что Хромов еще дышит, мол де у него, начальника потерпевшего, есть на то причины и некоторые соображения. Милиция пошла навстречу полковнику. С подачи медиков они считали, что опер все равно не протянет больше двадцати четырех часов. Поэтому утром все Управление узнало, что Хромов погиб…

— Что вам тут надо? — возмутился врач, вошедший в реанимационную палату.

— Он должен мне сказать, кто это сделал! — полковник вопросительно смотрел на энергичного молодого человека.

— Даже если потерпевший и придет в себя, он все равно вам ничего не скажет. Может, он вообще больше говорить не будет. По-человечески. Я же вам сказал: ваш подчиненный уже побывал на том свете и в любую секунду может уйти снова, навсегда уйти! Прошу вас, покиньте палату, сегодня все равно ничего не выйдет.

Врач посмотрел на показания приборов и нахмурился.

— У вас есть один шанс из тысячи, что он скажет вам хоть слово, — врач задумался и, глядя на Хромова, добавил: — Там, где он сейчас пребывает, нет ничего: ни работы, ни служебного долга. Ничего, кроме неба и… Прошу вас, полковник, уйдите, не мешайте работать! Идите, идите. Будем держать вас в курсе.

* * *

Накинув на себя защитного цвета куртку, Половцев вышел на лесную тропу, предварительно оставив на столе записку сыну, что, если они разминутся, парню следует приготовить снасти и накопать червей.

Идти и ни о чем не думать было легче, чем ждать. Кроме того, в любую секунду Андрей мог показаться из-за поворота, и тогда тяжесть нервного напряжения разом схлынула бы с покатых и довольно узких плеч Половцева.

И все же он волновался. Может быть, впервые в жизни так волновался. Какое-то черное облако примерно час назад накрыло литератора с головой и помрачило ум, впустив в него предчувствие ужаса…

* * *

Вадим Анатольевич стоял на остановке троллейбуса, подняв ворот пиджака.

Ему казалось, что он до сих пор еще пахнет больницей. Бледное лицо Хромова с землистыми губами не выходило из памяти. Да, опер был прав. Кто-то из своих, из сотрудников Управления вел двойную игру. Человек этот был весьма образован и, так сказать, башковит. Иначе ему было бы просто не реализовать эту идею с компьютерной сетью.

«Так, значит две трети сотрудников сразу отпадают, — думал Вадим Анатольевич. — Остается треть более или менее «интеллектуальных» коллег… Чувствую, что он где-то совсем рядом, — размышлял полковник. — Порой даже дыхание его чувствую. Стоит за спиной, где-то во вторых рядах и вежливо так улыбается… Но, может быть, это «лампасы»? Нет, исключено. Ну хорошо, не он сам, а, скажем, его человек?»

Но полковник так ни до чего путного пока и не додумался.

Вот если бы Хромов был способен говорить! Но Хромов, увы, прочно стоял одной ногой в могиле и уже собирался поставить другую рядом.

Нет, нужно было надеяться только на себя и всецело переключаться на операцию, которую он разработал сегодня ночью. Этот путь к спасению (свободы и репутации!) был, конечно, длиннее, но другого он пока не видел…

Полковник ждал на остановке Елену Максимовну. Он знал, что она должна появиться с минуты на минуту: ей нужно было заехать в одно место и взять там документы для комиссии из центра. Документы и… ту фотографию?

Елена Максимовна не любила пользоваться служебным автомобилем, если поездка не касалась службы. В таких случаях она тряслась в троллейбусе с простым народом до Невского проспекта или до Владимирской площади и там спускалась в метро, чтобы раствориться в толпе и уйти от чьих-нибудь назойливых глаз.

Когда полковник наконец понял, что уже много знающая о нем любовница (да-да, Елена Максимовна!) перестала беззаветно бросаться в омут любви и, оглядевшись по сторонам, начала трезво оценивать ситуацию и даже косить глазом в сторону молодых сотрудников управления, он стал посылать своих сотрудников «проводить» свою «кошечку» до дома.

Да и сам Вадим Анатольевич не гнушался лишний раз перетряхнуть содержимое сумочки любимой, когда та вкушала сладкие минуты сновидений после бурной встречи «на высшем уровне»…

Но, «провожая» Елену Максимовну, люди полковника часто терпели неудачу: всякий раз она ныряла в метро и там неуловимым образом исчезала.

В последнее время «кисонька» явно вела двойную игру. Нет, информация о генерале поступала к Вадиму Анатольевичу исправно, как и прежде, но он уже не был уверен в том, что подобная передача не осуществляется и в обратном направлении.