Тот, кто был в тени - [5]

Тереза заметила его нерешительность, но истолковала ее по-своему.

– Ах, черт, ты совсем еще ребенок! Ничего не бойся, я все устрою.

Ему стоило огромных усилий сдерживаться.

– Как? – спросил он.

Она соскочила с кровати.

– Сейчас покажу. Прикрой лампу – я выгляну на улицу.

С большой неохотой – он считал, что женщина не имеет права ему приказывать, – юноша передвинулся так, чтобы спиной полностью загородить свет.

Он с настороженным любопытством наблюдал, как Тереза отодвигает занавеску и выглядывает на темную площадь. Потом она обернулась к нему и ободряюще кивнула:

– Ушли. Смотри, я тебе покажу.

Она подошла к обшарпанному комоду, вытащила из него черное платье и кинула его на кровать. Туда же полетели бюстгальтер и дамские панталоны. Потом она встала на колени и стала шарить в нижнем ящике. Юноша стоял и глядел на нее, но видел только круглые крепкие ягодицы. Он смущенно отвел глаза.

Наконец Тереза нашла то, что искала, и поднялась, держа в руках пару туфель.

– Одевайся. Мы с тобой примерно одного роста. Выйдем на улицу вместе. Все будет хорошо.

Юноша не мог поверить своим ушам. Он стоял и пялился на нее. Внутри у него вскипал гнев.

– Давай пошевеливайся! – нетерпеливо приказала женщина. – Неужели ты не понимаешь, что для тебя это единственный шанс выбраться отсюда?

– Ты что, хочешь, чтобы я надел все это на себя?!

Тереза различила в его голосе холодную ненависть и на секунду испугалась, но потом заставила себя рассмеяться:

– Да ладно, не дури! Солдаты ведь не будут искать девушку. И ты сможешь легко от них уйти. Неужели не понимаешь?

Юноша знал, что она говорит правду. Но мысль о том, чтобы надеть все это, задевала его маленькую мужскую гордость. Он говорил себе, что лучше уж быть схваченным и убитым, чем бегать по городу в бабских тряпках. Тереза начала стаскивать с него куртку, а он стоял как истукан и позволял ей раздевать себя.

– Давай, давай, – нетерпеливо подгоняла она его. – Не стой, как будто к полу прирос, Быстрее, одевайся сам. Снимай штаны, не обращай на меня внимания. Я все это уже видела, меня этим не смутишь.

Словно в каком-то невыносимом тягостном бреду, юноша разделся. Теперь он неподвижно стоял на плетеном коврике, худой, чумазый, голый, и весь дрожал.

Тереза добродушно оглядела его с мягкой, снисходительной улыбкой.

– Да, вид у тебя не очень геройский, – весело сказала она. – Тебе, пожалуй, надо мускулы подкачать.

Юноша решил про себя, что, когда весь этот ужас будет позади, он вернется сюда и прикончит ее. Но в тот момент он ничего не мог сделать – приходилось терпеть это унижение.

Тереза толкнула его на кровать и бросила ему на колени панталоны.

– Надевай, – велела она, – а потом я тебе бюстгальтер застегну.

Прикосновение прохладного шелка к бедрам окончательно лишило его силы сдерживаться. Он подпрыгнул на кровати, сжимая кулаки и бешено вращая глазами; с его полных губ посыпались самые грязные ругательства.

Тереза тоже завелась:

– Если ты не заткнешь свой грязный рот, я выставлю тебя отсюда в чем есть, паршивец!

Юноша перестал ругаться и уставился на нее. Тереза почувствовала, как холодок пробежал у нее по спине, когда она встретилась с его злобным взглядом, в котором клокотала ненависть. И тут она поняла, что он злой, что всегда будет таким. Но он застрелил де Бабара, и ради одного этого она готова была помочь ему.

Она надела на него лифчик и подложила в чашечки две скрученные салфетки. Он стоял перед ней и испытывал ужасные муки. У Терезы вдруг возникло отчаянное, неодолимое желание высмеять его, но она знала, что этого делать нельзя, что он ей этого не простит. Она торопливо схватила платье с кровати и рывком натянула его на юношу. Потом отступила на шаг, чтобы посмотреть, что получилось.

Ей показалось, что он похож на жалкую, потерянную душу, явившуюся прямо из преисподней.

– Попробуй надеть туфли, – сказала она.

Юноша неловко наклонился и сунул ноги в туфли на высоком каблуке. Хотя они подошли ему по размеру, он совсем не мог в них ходить. Терезе снова пришлось залезть в нижний ящик комода и достать оттуда пару сандалий. Большая, с широкими полями шляпа довершила картину. В темноте он вполне мог сойти за девушку.

Тереза одобрительно кивнула:

– Нормально. Можешь больше ни о чем не

беспокоиться. – Она завернула его одежду в пеструю шаль и завязала в узел. – А теперь пошли. Куда направимся?

Все время, пока она складывала его тряпье, юноша стоял и смотрел на нее не отрываясь, не упуская ни одного движения. Все время, пока она одевала его, он молчал. Когда он, наконец, заговорил, голос его прозвучал так грубо и сипло, что напугал ее.

– Ты со мной не пойдешь. Я пойду один.

Тереза только пожала плечами – ей уже надоело с ним возиться. Она и так многим рисковала и знала, что с каждой минутой, которую он проводит здесь, риск увеличивается.

– Тогда иди один. Ты достаточно взрослый, чтобы о себе позаботиться.

Юноша прошаркал к двери, ненавидя эту проститутку за то, что она поставила его в такое унизительное положение. Он растерял всю свою уверенность. Женская одежда полностью лишила его мужской повадки. Как ни странно, но из-за этого тряпья он стал чувствовать себя беспомощным. Подумав, как темно сейчас на улице, он испугался.