Тот, кому нельзя доверять - [5]

iv

Кто бы мог подумать, что она даст мне, а не ему? Фотограф в своем желании выслужиться сделал своеобразный кадр, который был тем менее достоверен, чем более реальным казался. Избавиться от него не получалось даже сейчас, когда я ехал по ночному городу в маленьком уютном такси. Никогда не думал, что буду получать удовольствие от езды на машине, но так или иначе у меня это получается. Ещё один безобразный снимок, который придется рано или поздно выбросить. Не доверяю я машинам, которые везут меня туда, куда я хочу. Это совершенно не нормально.

Но машина уверенно везла меня по улицам, лихо вписываясь в повороты. Вот мы завернули в маленький переулок. Никогда бы не подумал, что принцессы живут в такой глуши. Не видно ни одного фонаря. Только за спиной мелькают отблески от фар разных машин, изредка проезжающих по проспекту. Даже такси сильно сбавило скорость и ехало теперь на ощупь, поминутно останавливаясь и оглядываясь по сторонам, проверяя своё местоположение. Тут можно в лучшем случае расшибить себе лоб о столб, на котором должен равнодушно покачиваться фонарь, а в худшем — заехать в такие трущобы, что до утра и не выберешься. Придется петлять по узким улочкам, оканчивающимся тупиками. И никто не придет на помощь, можно будет полагаться только на свою сообразительность.

Но она жила где-то здесь. Даже машина уже почувствовала её близость и ехала, надеясь не столько на зрение, сколько на шестое чувство — любовь. Машина никогда её не видела, но уже испытывала желание. Я ощутил неприятный укол и на её фотографию тут же лёг маленький штрих — ревность. Это было настолько забавно, что я даже расхохотался, из-за чего машина начала нервничать и ехать ещё более неуверенно, чем прежде. Это не страшно — назад она не поедет, из-за страха лишиться денег. Я ей прилично заплатил за то, чтобы она привезла меня в этот район. Пусть везёт.

Наконец мы остановились возле огромного дома, который закрывал половину звездного неба. В некоторых окнах робко ютился свет, но он был не в силах разогнать мрак, царящий вокруг. Если бы я знал, где её окно, то, наверное, стоял бы сейчас здесь и, глядя на него, пытался понять о чём же она думает. Но этого снимка мой фотограф сделать не успел — я был свободен идти прямо к ней, попасть в тот кадр, которому нашлось место на плёнке.

Я вышел из такси и из всей силы хлопнул дверцей. Машина обиженно взвыла и уехала, поняв, что здесь ей больше нечего ловить. Я с довольной ухмылкой посмотрел ей вслед и выкинул её из памяти. Нельзя доверять машинам, которые делают то, что у них просят.

Звонка возле её двери не обнаружилось. Либо он искусно прятался, либо я снял дверь под таким углом, что увидеть его не представлялось возможным. Это было обидно — пришлось стучать в дверь. Интересно, она сама живет? Этот вопрос действительно немаловажен. Почему же я только сейчас о нём задумался? Ведь если мне сейчас откроет её мама, то, как я объясню свой приход? И это ещё хорошо, если мама… А если старший брат, или друг, а может быть даже муж, или любовник. Ведь я, как не посмотри на фотку, ничего не знаю, кроме того, что у неё классная задница. Именно в таком ракурсе я увидел её впервые, именно такой она мне и запомнилась.

Минут через десять дверь открылась и, к моему счастью, там стояла именно она, а не кто-либо другой. На ней был лишь полупрозрачный пеньюар.

Я почувствовал, как моё лицо расплывается в глупой ухмылке, в которой скрывалась моя неловкость от столь позднего вторжения, радость от того, что я её вижу и отсутствие у меня каких-либо слов, чтобы всё это выразить, сделать понятным для неё. Она ничего не стала спрашивать и, слегка улыбнувшись, отступила от двери давая мне пройти в квартиру.

Дверь за мной сразу же закрылась и все пути к отступлению оказались отрезанными. Впрочем, я был только рад этому. Мне только этого и хотелось. Я быстро скинул верхнюю одежду и обувь и прошёл за ней в комнату, которая поразила меня с первого взгляда. Я и сам всегда хотел бы жить в подобном месте. Здесь не было ничего, кроме раскладушки, стоящей по центру комнаты и телефона, который робко притаился прямо под ней, высунув наружу только длинный провод, тянущийся через всю комнату к розетке. Больше в комнате не было ничего, даже освещалась она маленькой лампочкой, висящей на вешалке в коридоре — возле моей курточки.

Я оглядывал свою знакомую сзади, наслаждаясь безупречностью формы — всё было точь-в-точь, как на фотографии. Она оглянулась и виновато поглядела на меня, похоже она смущалась неким аскетизмом своего жилища. Я хотел сказать, чтобы она не беспокоилась, что меня всё это вполне устраивает, но ни слова застряли в горле и не хотели слушаться моих команд. Тогда я просто успокаивающе улыбнулся и притянул её к себе. Она послушно прижалась к моему телу и, сквозь тонкую ткань, я отчетливо ощутил её прелестную форму. Ощущения были настолько чистыми, что их можно было смело снимать на плёнку — фотограф уже наверняка эти занялся.

Оттеснив лишние мысли подальше, я стал нежно поглаживать её по спине. Она подняла своё лицо ко мне и мы поцеловались. Мы потихоньку смещались к её раскладушке, хотя ни я, ни она не прилагали к этому каких-либо усилий. Нежные руки опустились к моей промежности и я ощутил, как она уверенно расстегнула мои джинсы, которые тут же упали вниз. В тот же момент мы с весёлым визгом упали на раскладушку и, только собрались переходить к активным действиям, как у неё под кроватью заверещал телефон. Она вздрогнула и непонимающе посмотрела на телефон. Я слегка отстранился, позволяя ей самой выбирать, что нужнее. Она уверенно протянула руку к телефону и резко сняла трубку.