Торжествующий мертвец - [3]

Я усмехнулся, думая, что он пошутил.

- А разве привидения могут шуметь? - спросил я, а мои мысли вертелись вокруг Вэньона.

- Да... - Дэни задумался, улыбнулся и четко добавил: - Они издают роликовые шумы. Я... я заставляю их издавать такие звуки.

- Роликовые шумы? - я был обескуражен таким определением и интонацией его голоса.

- Да, похожие звуки издают роликовые коньки. Хотя это так смешно. Мы... - он оборвал фразу, на губах промелькнула улыбка. Эта улыбка выражала то, что мне не дано было понять: улыбка постижения истины, глубокого проникновения - реального или мнимого. Я счел лучшим не углубляться в эту тему.

- Доброй ночи, - пожелал я Дэни и отправился в свою комнату.

После всего мне опять пришлось мужественно бороться с бессонницей. Наконец, я заснул, а утром проснулся бодрый духом и телом. Если это лишь глупый предрассудок, который мучает Вэньона, то, пожалуй, страхи мои беспочвенны. Просто я устал. Может, еще одна поездка и наша практика взаимных визитов детей начнет себя изживать.

Однако при отъезде опять вернулись мои прежние опасения. Вид у Вэньона был нездоровым; когда он прощался, его рука дрожала. Внезапно мой мозг пронзило слово, которое объясняло изменение в поведении Вэньона и которое я безуспешно искал три дня. ВИНОВНЫЙ. Но это же нелепо! В чем он может считать себя виновным? И все же... Казалось, сумрак сгущался вокруг меня и Дэни, когда мы сели в машину и на прощанье помахали рукой.

В поезде и на борту судна вновь удалось прогнать мучающие меня сомнения. Возможно, Вэньон решил, что уже достаточно пообщался с нами и пора постепенно избавиться от нас, но откровенно сказать об этом стеснялся. В свою очередь, я считал, что в последнее время семейство Вэньонов слишком настырно посещало нас и если инициатива прекращения визитов будет происходить с их стороны, тем лучше и легче будет для меня. В Эштофт мы вернулись в отличном настроении.

А через пару дней почтальон вручил мне заказное письмо со штемпелем Фоана. Вот письмо Вэньона:

"Дорогой полковник Хэпгуд, с большим сожалением вынужден информировать Вас, что столь приятные взаимные связи наших семей в дальнейшем желательно не продолжать. Боюсь, мне трудно дать убедительное объяснение этого вызывающего сожаления решения. Я оказался жертвой фантастического преследования или наваждения, невольно связывать Вас с которым было бы бесчестно. Это все, что я могу сообщить Вам в оправдание столь жестокого шага. Но я воздвигая санитарный вокруг себя санитарный кордон не для собственной защиты. Я делаю это ради других. Приношу самые глубокие сожаления и надеюсь, что вы, которого я так уважаю, отнесетесь к этому факту с пониманием. Позвольте с этого момента связь с Вами прекратить.

Ваш,

В. де ля Ф. Вэньон."

Я положил это удивительное послание в конверт. Оно вызвало у меня некоторые сомнения. Совсем недавно я думал о возможности подобного события, но не в такой же форме! Или этот человек сошел с ума? Как ни странно, у меня не возникло чувство обиды или злости. Скорее, полное недоумение и даже страх, ощущение того, что дело на этом не закончилось, и настоящая беда только начинается...

Во всяком случае, вся эта история потрясла меня.

Я не сразу сказал Дэни о письме Вэньона. Более недели решал, как сделать это лучше. Наконец, я сообщил ему, что у семьи Вэньона возникли определенные затруднения, не позволяющие ему некоторое время находиться в замке.

Конечно, это сильно искажало реальное положение вещей. Но как я мог все объяснить? Догадываюсь, что Вэньон готовился к этому шагу уже несколько месяцев и у него лишь не хватало мужества сообщить об этом. Но каким абсурдным и, по совести говоря, просто грубым было подобное письменное заявление. Да и что могли значить содержащиеся в письме извинения и слова "преследование" и "наваждение"? Такое послание ни к чему было показывать Дэни.

Саму новость он воспринял спокойно. Хотя я чувствовал, что спокойствие это обманчиво. Для Дэни все происходящее было очень важным, и он мысленно старался оценить серьезность сообщенной новости и решить, как нейтрализовать или хотя бы смягчить неудачу и совместить ее со своими желаниями. Я жалел Дэни, старался уменьшить его страдания и сделать его хоть немного счастливее.

Правда, вскоре он сам помог мне выйти из затруднения, однако, в такой форме, которая не вызвала у меня восторг.

- Думаю, что это Рауль, которому я не уделил достаточного внимания, сказал он как бы между прочим, но с некоторой доброжелательностью, что не ускользнуло от моего внимания. - Я ведь, кажется, рассказывал тебе о нем.

- Рауль? Нет, о нем ты не говорил.

- Не говорил? О Рауле Приваче? Конечно, я...

- Ты никогда о нем не говорил. Кто он?

- Как же, там это был самый близкий мой друг. Я должен был сказать тебе... Мы вместе ловили кротов и летучих мышей, взбирались на вершину. Он, ну, он просто рабочий. Думаю, ты можешь его нанять. Он чувствует деревья, умеет ухаживать за лошадьми. Ой, я знаю! - Дэни замолчал, как будто у него внезапно родилась идея. - Он мог бы приехать сюда. Он мог бы служить у тебя. Тебе нужен такой человек! Если бы Рауль был здесь, я бы больше не ездил в замок...