Торжество на час - [100]

Уэстон так умело вошел в роль — восседал на столе и красочно описывал события, о которых знал понаслышке, — что ни у кого не возникло даже мысли о том, что он не присутствовал там лично.

— Дело было так: герцог Саффолк встретился с леди и прямо заявил, что она обязана подчиниться решению архиепископа Кранмера и перестать слать бесконечные призывы о помощи в Рим. В ближайшее время ей следует вместе со своими приближенными присягнуть на верность королю.

— А это все равно, что признать меня законной женой, — обрадовалась Анна.

— И признать его главой церкви, — добавил Джордж.

— В противном случае, припугнул он, она лишится преданных слуг и отправится в Фотерингей или какое-либо другое не менее губительное место, — продолжал Уэстон. — Мне поручили до отъезда Саффолка подыскать на карте замок в самом болотистом округе.

— И что? — потребовала Анна, гордо подняв голову, чтобы ни у кого не возникло подозрений об ее участии в этом деле.

— Герцог, вы знаете, не из тех людей, кто станет возиться долго с разной мелочью. В мгновение ока он разогнал англичан из ее свиты, не обращая внимания на потоки слез. Правда, на самом деле это их госпожа приказала им покинуть ее, но не присягать королю.

— Я думала, она сдастся из жалости к ним, — начала было Маргарэт.

— Мне кажется, Саффолк тоже надеялся на это и посчитал свое гнусное поручение выполненным. Но леди знала, что делала: прямо у него на глазах во время снегопада жены местных дворян прибыли с лошадьми и теплыми вещами и развезли придворных дам по домам.

— А что же испанцы? — спросил Бриртон.

— С ними бедный герцог хлебнул горя: они делали вид, что совсем не понимают по-английски, ссылались на отсутствие опытного переводчика, без которого присягнуть означало бы для них все равно, что пойти против совести, а это все одно, что клятвопреступление. Затем, в душе ненавидя себя за то, что приходится делать, герцог распорядился удалить ее перепуганных испанских дам, но Екатерина Арагонская даже не пошевелилась и продолжала стоять на сырой лестнице, все больше кутаясь в меховой плащ. Она решила не отступать и твердо заявила, что, если мужу угодно так обходиться с ней, она готова ни есть ни пить и, в чем стоит, в том и останется в своей комнате, пока Всевышний не призовет ее к себе. Саффолк не выдержал, пожалел Екатерину и позволил находиться при ней нескольким дамам, старому священнику и лекарю.

Отчаянный вызов Екатерины заставил благополучных, сытых молодых людей содрогнуться. Они придвинулись к камину, принадлежавшему уже новой королеве, и замолчали. Застывшее одиночество Бакдена бросило тень на их беззаботную, счастливую жизнь, и их невинному взору открылись муки отвергнутой женской души.

— После этого, — вновь зазвучал голос Уэстона, — она заперлась у себя и вела переговоры через щель для стрел, в которую сильно сквозило. Саффолку приходилось громко кричать, чтобы она услышала. Это чрезвычайно нервировало его — такой удар по самолюбию, — а за его спиной раздавались наглые усмешки солдат и местных дворян.

«Вспомните о доброте Его Величества, — увещевал он ее, переходя на уговоры. — Подумайте, сколько хлопот вы доставили ему за последние несколько месяцев, сколько денег вынудили его потратить, перессорили со всеми не только дома, но и за границей».

— Он попытался нарисовать перед ней картины прошлых светлых лет, — прошептал Бриртон, он был старше всех присутствовавших и помнил, какую яркую и веселую жизнь прожили Екатерина и король, а рядом с ними неизменно находились Брендон и золовка Екатерины — Мэри Тюдор. — Что она ответила, Фрэнсис?

— Сурово сжала губы в обычной своей манере и заявила Саффолку, что король страдает из-за неприязни соседей по своей вине, что у соседей хорошо развито чувство справедливости, что лично к ней они всегда относились с почтением и любовью, хоть она и иностранка.

— Боже мой, неужели она не в состоянии придержать язык: ее слова больно ранят его! — воскликнула Анна.

— Но у нее больше смелости, чем у нас всех, вместе взятых, — заявил Джордж Болейн и подумал, хватит ли ему когда-нибудь мужества вот так же смело выступить против короля в свою защиту.

— Затем герцог, не зная, то ли ему сердиться, то ли восхищаться, попробовал нажать с другой стороны. Мне кажется, он не кривил душой, когда с беспокойством говорил о ее безопасности, — продолжал Уэстон. — Если я вернусь ни с чем, Его Величество не успокоится и направит другого человека, и где гарантия, что он отнесется к вам, мадам, с подобающим почтением, — намекнул ей Саффолк. — Вы жаловались на это место, но замок Фотерингей или какой-либо другой, о котором уже велась речь, для вас обернется верной смертью.

— Теперь-то она испугалась? — спросила Анна тихим пристыженным голосом.

Она горячо надеялась, что все уладится. В сердцах она наговорила много жестоких слов, но в душе боялась, что хоть и косвенно явится причиной еще одной смерти, как в случае с Уолси. Почему эта женщина не уступает, не соглашается мирно скоротать свои дни в монастыре!

— Ни капельки! — заявил Уэстон и потянулся через стол, чтобы налить вина.

У всех вытянулись лица, но они терпеливо ждали, пока Уэстон допьет вино: от напряжения у него совсем пересохло в горле.