Торжество любви - [19]

Капитан стоял молча, почти равнодушно, его холодная, окоченевшая рука не отвечала на пожатие Гастингса.

— Обдумайте, капитан, — призвал его Гастингс, — время все побеждает и уясняет. Обещайте мне по крайней мере одно: не быть враждебным к лорду Торнтону.

— Какое мне дело до лорда Торнтона, — вздохнул капитан с горечью. — Для меня он не существует, я даже не буду с ним говорить, но, — прибавил он, на мгновение зловеще оживляясь, — пусть и он бережется показывать, что я для него существую.

— Спасибо вам, капитан, — поблагодарил Гастингс. — Я уверен, что когда-нибудь вы меня поблагодарите за мое увещевание, цель которого — разогнать сон, от него вы проснетесь неизбежно с жестокой болью.

Капитан поклонился по-военному и вышел.

«Прав ли капитан? — подумал Гастингс, когда остался один. — Нет, нет, он не прав, им никогда не будет счастья; я не могу лишить Маргариту блестящего будущего, к тому же родство с лордом дает мне влиятельного друга, который иначе может стать опасным врагом. Я дал ему то, что он заслужил, а если он протягивает руку к цветку, растущему высоко над ним, то не моя вина. Он должен сознавать расстояние, которое отделяет его от недосягаемых высот».

Гастингс позвонил. По очереди входили члены совета и чиновники компании со своими докладами. День прошел как обычно. Капитан только выглядел бледнее и серьезнее обыкновенного, но при его строгой сдержанности со всеми, которую он с себя сбрасывал только в тесном кругу, этого никто и не заметил. Награждение его орденом стало всем известно, и он получил много поздравлений.

Гастингс вначале следил за ним заботливым взглядом. И Марианна смотрела на него боязливо и озабоченно, но вскоре ее опасения исчезли. И оба убедились, что Синдгэм покорился обстоятельствам.

За обедом Гастингс сообщил в особенно лестных выражениях о награждении своего адъютанта и предложил тост за нового кавалера ордена Бани.

Во время всего ужина Гастингс особенно отличал капитана. Несколько раз он прямо обращался к нему с вопросами, спрашивал его мнение и выслушивал его с особым вниманием. Капитан принимал все спокойно и сдержанно, как настоящий джентльмен.

Только одна Маргарита замечала, что под наружным спокойствием капитана кроется тяжелая, внутренняя борьба. Она видела, как иногда дрожали его руки, как вспыхивал недобрый, зловещий огонь у него в глазах, и как он их тогда быстро опускал, и как деланная улыбка на его устах сменялась болезненным подергиванием. Она поняла, что и ему Гастингс объявил свою волю, и ее сердце судорожно сжималось от удара, так неожиданно поразившего только что распустившееся счастье и уничтожившего все ее надежды.

Лорд как самый важный гость сидел между Марианной и Маргаритой. Он очень заметно оказывал ей галантные любезности. Почуяв в нем врага своего возлюбленного, она боялась, что лорд увидит борьбу, происходившую в ней. И вот она, никогда не обманывавшая, стала притворяться так, что зоркий глаз Гастингса ошибся. Она, улыбаясь, отвечала лорду, взяла из его рук цветок, который он ей подал. Даже Марианна обманулась и начала надеяться, что отношения Маргариты и капитана, пожалуй, действительно только романтическая фантазия.

Когда встали из-за стола и все общество, как обыкновенно, рассеялось по соседним салонам, Маргарита, глубоко взволнованная, но с улыбкой на устах, подошла к капитану.

Подав руку Синдгэму, она нарочно заговорила так громко, что ее слова невольно слышали окружающие.

— Я особенно должна выразить свою радость по поводу той чести, какая выпала на долю моего учителя, сэра Эдуарда Синдгэма.

Капитан поднес ее руку к своим устам, и когда он к ней наклонился, то сказал только ей слышным полупросительным, полуповелительным тоном:

— Я должен поговорить с тобой, Маргарита, и если ты меня любишь, то в полночь будь у пруда с лотосами.

Маргарита задрожала и шепнула ему в ответ:

— Я буду там.

Затем, еще раз кивнув ему, она подошла к другой группе гостей, среди которых находился лорд Торнтон.

Все слышали громко произнесенные слова Маргариты, и всех удивило, что она назвала капитана сэром Эдуардом, хотя он как кавалер ордена и имел право на этот титул. Услыхал ее слова и Гастингс.

— В самом деле, — поддержал он. — Я совершенно забыл, что новому кавалеру подобает и новый титул. Пойдемте, сэр Эдуард, я должен дать вам одно поручение.

Капитан поклонился и последовал за губернатором.

— Мне нужно послать в Лондон важные депеши, — оповестил Гастингс. — Надо сообщить, что здесь произошло и как обстоят дела. Мне очень нужно, чтобы все узнали правду. Столь важные депеши я могу доверить только самому верному другу, поэтому я и избрал вас для такого поручения, сэр Эдуард.

Он произнес имя капитана с особенным ударением, одобрительно склоняя голову. Капитан изумленно посмотрел на него; горькая, ироническая улыбка скривила его губы. Он молча поклонился.

— Благодаря моим докладам ваше имя известно в Англии с лучшей стороны, а орденский крест откроет вам все двери. Вы увидите директоров, сэра Вильяма Питта, министров; я вполне уверен, что сам король захочет выслушать ваш доклад. Исполняя мое поручение, вы еще более увеличите свои заслуги передо мной и той великой целью, которой я служу! Вам откроется путь, ведущий вас на ту высоту, какой вы можете достигнуть, если вас будут знать в Англии не только по имени, но и лично. Корабль готов к отплытию. Завтра я вам дам депеши и инструкции, а также рекомендательные письма и полномочия.