Торговые банкиры - [46]
Лорд Ашбертон дружил с тогдашним государственным секретарем США Дэниэлом Уэбстером. Оба они были банкирами и подошли к решению задачи скорее не как политики, а как бизнесмены. После коротких переговоров стороны пришли к соглашению, и был подписан договор Уэбстера – Ашбертона. Он стал кульминацией карьеры лорда Ашбертона и еще больше повысил престиж Бэрингов.
Список инвестиций Бэрингов в середине XIX в. поднимает любопытные вопросы. Почему они принимали участие в сооружении Транссибирской железной дороги, но отказались финансировать строительство Суэцкого канала и отклонили предложение Фердинанда де Лессепса о займе? Впоследствии благодаря дальновидности Дизраэли и помощи Ротшильдов Суэцкий канал стал одним из крупнейших приобретений Великобритании. Бэринги отказались финансировать строительство железных дорог в Турции и Венгрии по причине «необоснованных рисков», но инвестировали в облигации Пенсильвании и Вирджинии, а также в строительство Панамской железной дороги. После 1853 г. они больше не занимались размещением американских ценных бумаг. Они еще помнили враждебную кампанию в прессе. Начиная с 50-х гг. XIX в. Бэринги занимались только теми ценными бумагами, которые готовы были охотно приобретать сами. Кроме того, они занимались только новыми выпусками, которые можно было продавать на рынке по номиналу или выше. Они были осторожнее чем когда бы то ни было и отказались заниматься кредитами Чили, Норвегии и России.
Отказ от России дался им с трудом, потому что после Крымской войны Томас Бэринг стал финансовым советником русского императора, а банк Baring Brothers – финансовым агентом российского правительства. Возможно, именно из-за того, что Бэринги обладали ценными сведениями и знали правду о состоянии российских финансов, они демонстрировали большую сдержанность в делах с Россией. До Первой мировой войны в Лондоне говорили, что Бэрингам известно о России больше, чем кому-либо другому в Сити. С Бэрингами дружил сэр Маккензи Уоллес, корреспондент «Таймс» в Санкт-Петербурге. В 1917 г. некоторые называли Бэрингов «русофилами», когда второго лорда Ревелстока послали в качестве одного из четырех делегатов от Великобритании на Всесоюзную конференцию в Петроград.
Лозунг «Безопасность в первую очередь» стал главным правилом банкирского дома Бэрингов, хотя иногда он выливался в потерю прибыли. Бэринги установили собственный кредитный рейтинг и решали, чьи векселя они не будут принимать. Фирмы, имевшие счета в других банках в Сити, автоматически попадали в черный список. Отказ ждал и те американские фирмы, которые выпускали собственные акцептованные векселя в Соединенном Королевстве. Консерватизм Бэрингов в те годы стал их величайшим достижением. Они недвусмысленно разъясняли своим американским корреспондентам: они хотят, чтобы Америка росла и развивалась, но не слишком быстро и безрассудно. Baring Brothers первыми представили механизм самоконтроля, который позже был принят Джорджем Пибоди в Лондоне и Морганами в Нью-Йорке, а в 1933 г. перенят федеральным правительством. Этот механизм был основан на осторожности и информированности. Бэринги наладили разветвленную сеть осведомителей; им были известны многие важнейшие тайны. Часто их операции казались на удивление опрометчивыми – до тех пор, пока, с течением времени, не становилось очевидным, что они действовали на основе полученных заранее точных сведений и точно знали, что делают.
Кризис
Кризис банка Baring Brothers, самое тяжкое и опасное испытание во всей истории торговых банковских операций, произошел в 1890 г. Однако неприятности начались гораздо раньше. В 1820-х гг. Аргентина внезапно стала необычайно привлекательной для инвесторов и спекулянтов в лондонском Сити. Через 309 лет после открытия страны в 1515 г. испанским исследователем Хуаном Диасом де Солисом и через 14 лет после провозглашения независимости в 1810 г. Сити заметил Аргентину. Выступая в парламенте, лорд Рассел сказал: «Когда люди по веской причине берут в руки оружие и направляют его против угнетателей, помочь смельчакам защищать свою свободу будет всего лишь справедливо и великодушно».
В лондонском Сити эти идеалистические слова (которые лорд Рассел позаимствовал у Эммериха фон Ваттеля, швейцарского поборника прав человека) истолковали по-своему, то есть весьма меркантильно. Для финансистов такие слова означали, что все, у кого есть «веские причины», могут получить заем, – собственно говоря, именно так почти все и поступали. Испания, Гватемала, Никарагуа и Греция не смогли выплатить проценты в должный срок. Колумбия объявила дефолт еще раньше, не дожидаясь первой выплаты процентов. Все начали играть на правительственных займах, как позже играли на сомнительных акциях золотых рудников. Соблазнительные, цветистые проспекты сулили неслыханные богатства в Андах и Кордильерах. В одном проспекте оговаривалось, что акции рудников – «не спекуляция, не сомнительная схема и не утопия». Авторы проспекта писали, что «на побережье Колумбии можно найти жемчуг», что в Перу столько серебра, «что из него будут изготавливать всю повседневную утварь». Скептики, однако, говорили, что «рудник – просто дыра в земле, которая принадлежит лжецу».
