Торговцы смертью: online version - [30]

– Серж… ты все продумал?

– Да. Не вижу других вариантов. Будь у нас больше времени. А так… часовая передача… нет… это совершенно не вариант, что мы успеем в эту точку, даже если база будет в часу лету. Пока взлет, пока сориентируемся. А без человека, который знает местность, нам там вообще нечего делать. Так что нам по любому нужен люфт по времени. Не факт, что как только у них начнутся какие-то проблемы, могут просто прикончить девушку, а сами постараются смыться. Тоже вариант.

– Да… Факторов, которые против вас, много. Но так есть хоть какой-то осязаемый шанс. Если Марк сработает. Если же нет – то ваши шансы близки к абсолютному нулю.

– Это верно… уповаем на Марка…

– Серж… я буду очень переживать за тебя.

– Я тоже буду переживать за тебя, Николь. Постарайся быть осторожнее.

– Да, наверное… буду…

Глава пятнадцатая Команда на взлет

Брюссель. Улица Франца Пеппермана – улица святого Винсента

Сергей резко притормозил. Кажется, это здесь. Он припарковал мотороллер около ближайшего подъезда. Благо, его заберут, как только он окажется за пределами города. Черный микроавтобус "Опель" с лупатыми фарами, похожий на концепт-кар из фантастического боевика стоял припаркованный на противоположной стороне улицы. Сергей прошел до конца улицы, потом перешел на нужную сторону и быстрым шагом дошел к бусику. Внешних признаков слежки не было. Как только Сергей очутился в машине, как его встретил улыбающийся мистер Винг Юнг.

– Ну что там?

– Хвоста не было видно.

– Это радует… но не слишком. Думаю, нас будут отслеживать по таможне.

– У нас тут все готово.

– Хорошо…

– Но есть проблемы на месте.

– Какие? Если по Судану и Ливии все более-менее в норме, то за Сомали… Наша агентура не вышла на связь. Ни вчера, ни сегодня. Думаю, это серьезная проблема… В Сомали мы будем слепы.

– И что предлагаете?

– Будем действовать силой. Ничего другого не остается. При выходе на точку рандеву – силовая акция.

– Это сильно осложняет дело. Хотелось бы обойтись без шума и пыли.

– По другому ситуацию не вижу…

– А если случайная пуля заденет девчонку?

Мистер Юнг пожал плечами, мол, какие-то потери при таком повороте дела неизбежны. Впрочем, сам Винг Юнг в Сомали бывал. И не в качестве туриста. А поэтому, что такое их полевые командиры он имел возможность испытать на своей шкуре. Юнг немного откинул голову, вспоминая. Когда-то. Когда еще Юнг ходил пешком под стол, в Сомали правил такой известный человек, как Сиад Барре. Человек умный, решительный, с жилкой авантюризма. Чтобы укрепить власть, он объявил о построении социализма в Сомали. Из-за этого его полностью поддерживал Советский Союз, благополучно использовавший порт Бербера как военно-морскую базу в Индийском океане. Сиад поглядывал в сторону Эфиопии, в которой было неспокойно. Межплеменная рознь и религиозные конфликты (большинство жителей Эфиопии – копты – христиане, но на востоке страны преобладали племена, исповедовавшие ислам) создавали хорошую почву для того, чтобы откусить от Эфиопии кусочек по-жирнее. И однажды Сиад Баре перестал только поглядывать, но и начал потихоньку откусывал от Эфиопии по маленькому кусочку. Для этого у него было все, что только надо: советские танки, стрелковое оружие, советские же орудия и самолеты, плюс советские инструктора к ним прилагающиеся. В соседней стране начался форменный политический бардак. И в семьдесят четвертом Барре перешел в полномасштабное наступление на соседнюю державу. Главной целью его компании было "отрезать" от ЭфиопииОгаден – район, населенный преимущественно сомалийцами. Но когда в результате военного переворота в семьдесят седьмом году в Адис-Абебе появился такой Менгисте Хайле Мариам, военный, выучившийся в США, который быстро сообразил, что его военному режиму будет очень выгодно начать строить в Эфиопии социализм. Расчет получился правильным: Эфиопия тут же получила советские танки, самолеты, орудия и стрелковое вооружение плюс инструкторов. Барре намекнули, что воевать с социалистической державой нехорошо. Такие намеки великий сомалийский диктатор воспринял слишком болезненно. Он тут же принял радикальное решение, развернулся у избушке (СССР) задом, а к империалистическому лесу передом. Но вот только американцы (по одной только им известной причине) на халяву Барре дать оружия не захотели. Скорее всего, не могли понять, как в Сомали начнется построение капитализма, если там даже в социализм из феодализма перейти не могут. А вот Эфиопия получила от СССР и его сателлитов оружия на миллиард долларов, плюс несколько десятков тысяч добровольцев (в своем подавляющем большинстве кубинцев). Сиад Барре потерпел несколько болезненных поражений, зато в пограничных с Эфиопией районах началась партизанская война, во главе отрядов стали те, кого сейчас называют полевыми командирами, а поддержку этому движению стали оказывать исламские радикальные деятели. Война длилась примерно до конца восьмидесятых годов, когда СССР стало не до Эфиопии. Российская империя переживала болезненный распад. И, как-то сразу стало не до социализма, и не до разных иностранных друзей, которые строили социализм, опираясь на советское оружие и поддержку советского режима. Страна пыталась найти себя, а не искать себе неприятности. А после удивительного августовского путча Россия перестала активно влиять на мировую политику. Вполне естественно, что американцы, чья роль долгое время сводилась к роли пассивных наблюдателей, не могла не вмешаться в события, происходящие на африканском роге. Поначалу все обходилось негласной поддержкой исламистских формирований – в пику СССР. Но очень быстро исламистские отряды, при поддержке исламского мира стали все больше влиять на судьбу Сомали. Как только режим Сиада Барре пошатнулся, в стране все большее влияние стали приобретать исламские судьи. Суд в городах и селениях проводился по законам шариата – достаточно жестким, если не жестким. Судьи собирали охрану из преданных людей, вооруженных, кроме стрелкового оружия еще и исламской идеей. Так ваххабизм постепенно цементировал основу сопротивления режиму Барре. В итоге исламистские судьи стали серьезной организацией, вооруженные формирования которой насчитывали несколько десятков тысяч человек. А в Риме в восемьдесят девятом году недовольные функционеры самого Барре и полевые командиры-главы различных кланов создали Объединенный Сомалийский Конгресс, организацию, которая и свалила в девяносто первом году режим Сиада Барре. На этом фоне роль отрядов, контролируемых исламистскими судьями стала возрастать. Вскоре они стли контролировать столицу и центральные районы страны. Торжество ваххабизма было неизбежно. Но исламские судьи приказали взорвать несколько суфийских мавзолеев. Так ваххабизм начал бороться не только с иноверцами, но и с представителями умеренной ветви ислама. Суфийская община вооружилась и стала давать отпор исламистским формированиям. Страна погрузилась в хаос непрекращающейся гражданской войны. В девяносто втором в Сомали прибыли войска ООН (большей частью из Пакистана), которые вызвали такое неудовольствие у местного населения, что против войск ООН вспыхнула настоящая война. Сомалийские боевики дружно начали обстрел аэропорта и рейда морского порта, где находилась гуманитарная миссия ООН. Из-за этого ООН приняло решение свои части, показавшие неэффективность вывести, а на замену им пришли американцы. В девяносто втором – девяносто третьем годах именно американцы пытались навести в Сомали хоть какой-то порядок. Только в рамках операции "Restore hope" в Сомали отправили более двадцати тысяч американских военных, в составе пятнадцатой экспедиционной дивизии морской пехоты США в Сомали оказался тогда еще капитан морской пехоты Винг Юнг. Он входил в состав группы специального назначения "Дельта". В начале девяносто третьего года все руппировки в Сомали согласились прекратить огонь под давлением США и миссии ООН. Но летом того же года генерал Айдид, опиравшийся на самый крупный сомалийский клан Хабар-Гидир, не обращая внимания на действия ООН, начал военные действия против миссии ООН и войск США. В этом ему помогали радикальные исламистские деятели, в том числе и небезызвестный теперь Осама Бин Ладен. Американцы решили найти и обезвредить мешавшего им генерала. До октября девяносто третьего года они провели пять безуспешных операций по его поимке. В октябре, под давлением американского руководства миротворческой миссии ООН в Сомали, американцы получили санкцию на проведение шестой по счету операции по аресту или ликвидации мятежного генерала Мохаммеда Фараха Айдида, чей штаб находился в центре Могадишшо, столицы Сомали. Конечно, только американцы могли назвать мятежным генерала, штаб которого располагался в столице страны, но кто был им судья? Операцией по аресту генерала Айдида руководил генерал-майор Вильям Гаррисон. Генерал был человеком неординарным. Он свято верил в силу и мощь американского оружия, в непогрешимость американской тактики и превосходство американской стратегии. Доказательством этому служила безоговорочная победа американцев в холодной войне с Советским Союзом. Действиями своих подчиненных генерал руководил жестко, был требователен, но не только к подчиненным, но и к самому себе. Произошедшее стало для него серьезным ударом. Юнг прекрасно помнил этого генерала, который лично провожал в операцию отряд спецназа. Сам капитан Юнг принимал участие в этой операции, он входил в состав группы спецназа Дельта. Ему было неприятно вспоминать всю эту компанию. Могадишшо, столица Сомали, была пыльным, большим, типичным североафриканским городом с его маленькими одноэтажными зданиями, хибарами бедных кварталов, узкими кривыми улочками, пыльными кричащими базарами, обилием наркотиков, населением, которое ненавидело пришельцев. Тут все было пропитано ненавистью. Никто не звал их сюда, никто не ждал, что они принесут мир и избавление. От них ждали только одного: чтобы они поскорее убирались отсюда и предоставили возможность им жить так, как они того хотят. Эту ненависть, это нежелание общаться с чужими, впускать их в свой мир, капитан Юнг ощущал на своей шкуре. Эта ненависть была во всем – во взгляде старика сквозь приопущенные веки, в готовности пятилетнего мальчишки швырнуть в проходящего военного камень, в затравленных фигурах женщин, которые при виде американцев спешили укрыться в любое убежище, которое только могли найти на своем пути. Он уже тогда не понимал, что они тут делают. Он просто выполнял приказы. И приказы ему не всегда нравились. Так было и сейчас. Ему совершенно не нравилось влазить в глиняные джунгли Могадишшо в бесплотных поисках постоянно ускользающего генерала. Казалось, что тот заранее предугадывает действия против него. Так было и в этот раз. Операция оказалась провальной. Нет, поначалу все пошло, как по маслу. Они спускались на землю из уютного чрева вертолета, удачно высадилась прямо у штаба "мятежного" генерала, как и было приказано, расстреляли охрану, это были, в основном, молодые пареньки, тому, которого застрелил Юнг, не было, скорее всего, и пятнадцати. Но не он дал в руки пареньку автомат, не он поставил его на боевом посту. Но именно он нажал на спуск штурмовой винтовки, именно его пуля прошила шею парня, прошила навылет, и когда он падал на землю, медленно, забрызгивая кровью стену, Юнг чувствовал, что ему становится не по себе. Но он подавил каким-то чудом приступ внезапно возникшей тошноты. Кто-то хлопнул его по плечу. Внутрь здания Юнг не пошел, он оставался снаружи, а парень совершенно неожиданно издал хрип, казалось, что он уже умер, так нет, он шумно вдохнул воздух, и только после этого кровь пошла у него изо рта. И тогда капитана впервые стошнило по-настоящему. Он убивал и раньше. Но ни когда еще ему не было так плохо после убийства. Когда стали выводить наружу пленных, Юнг привел себя в относительный порядок. Как он понял, поймали каких-то важных птиц, но самого генерала, как и всегда, в штабе не оказалось. А это было уже крайне неприятным сюрпризом. Пока командиры связывались с центром, решали, что дальше делать, пришли новости, что два наших вертолета были сбиты. А наземная группа, у которой были хаммеры, пробиться к штабу не смогла – местные соорудили баррикады и открыли по американским военным ураганный огонь из стрелкового оружия. Против них воевали уже не только боевики генерала Айдида, а все сомалийцы, разбуженные грохотом американской операции. Теперь весь их гнев обрушился на американцев, которых считали оккупантами. А ведь в каждом доме был свой склад оружия. И даже семилетний мальчишка уже умел стрелять из автомата. А когда кто-то решал взять в руки оружие, то брали с ним вместе оружие все мужчины из его семьи. И тогда каждый дом становился крепостью, которую нужно было брать с боем. Юнг услышал, что надо идти на выручку экипажам вертолетов, оказавшихся в окружении. Он понимал, что ничего хорошего в этом приказе нет. Но понимал, что без их помощи ребятам не выжить. Он был одним из первых в своем отряде. Вот он выглядывает из-за угла дома, в котором располагался штаб. Самый короткий путь как раз шел по его стороне. На улице стоит подозрительная тишина. Настолько подозрительная, что хочется закрыть уши и сбежать куда-то туда, где гремят разрывы гранат и идет настоящий бой. А тут – тишина и неизвестность. И опасность в каждом окне. Но кроме тишины ничего подозрительного нет. Никто из окон не выглядывает, никто не старается спрятаться в тень. Он занимает удобную позицию для обстрела, держит под прицелом переулок, из которого могут появиться враги, машет рукой, его ребята начинают выходить из штаба. И тут начинается ад! Свист мины. Разрыв… Но это только преддверие ада! Мины начинают рваться одна за другой. Пока солдаты в растерянности, по ним начинают бить из стрелкового оружия. Дома мгновенно оживают. Мины рвутся на каждом углу. Стреляют из окон домов, крыш, подвалов. Улицы казались узкими ловушками, наполненными летящим и поющим свинцом. Больше всего боевиков на крышах. Юнг стрелял. Стрелял, подчиняясь одному грозному инстинкту: выжить! Теперь его тошнота куда-то исчезла. Цели были темными фигурками в рамке прицела – и ничем более, и ничего личного, никаких эмоций! Все эмоции исчезли вместе с разрывом первой мины. Сколько он убил тогда? Троих? Нет, не менее полутора десятков. И это тех, кого он видел точно. А сколько погибло от двух гранат, брошенных через окна домов? Ему было наплевать. Ему было наплевать и на то, что в домах были женщины и дети. Если вы берете в руки оружие, то ваша проблема увести женщин и детей с линии огня! Де пули и три осколка остановил бронежилет. Они сумели пробиться к одной группе, которая забаррикадировалась в одном из домов. Но дальше пройти не могли – все улицы были перекрыты импровизированными баррикадами – перевернутые машины, выброшенная из домов мебель мешала двигаться, сами баррикады прикрывались огнем из тех же домов. Уже почти в конце операции Юнга подстрелили. Он первым заметил помощь. Но и помощь заметила его. И когда Юнг приподнялся, чтобы крикнуть, позвать, помахать рукой, мол, свои… Его ударило в плечо. Бронежилет не выдержал выстрела, произведенного простым американским рейнджером. На этом сомалийская эпопея для капитана Юнга закончилась. А вот неприязнь в рейнджерам осталась на всю жизнь. Во время войны в Ираке уже генерал Юнг отказался принимать участие в совместной с рейнджерами операции, потребовал, чтобы их заменили отрядом морской пехоты.