Торг с мертвецами, часть 1 - [43]

Веселье сошло с лица молодого вагранийца, едва он заметил холодный блеск камня Шано на браслете Артанны.

— Спускайся, раз пришел. Думаю, нам есть о чем потолковать.

— От тебя, небось, воняет, как от ломовой лошади, — Фештан скорчил гримасу, но направился к лестнице и через некоторое время спустился во двор. Солнце начало припекать, и стены атриума резали глаза яркой белизной.

— Оставлю вас наедине, — сказал Хашиль и коротко кивнул на прощание. — Сегодня было гораздо лучше. Ты хорошо справляешься, госпожа.

— До вечера. — Артанна подошла к столу с оружием и поманила к себе Фештана. — Иди-ка сюда. Тебя учили фехтовать?

Племянник оскорбился. Отчего-то он всегда являл собой оскорбленное достоинство, оказавшись в ее обществе.

— Разумеется!

— Тогда бери, — она указала на запасную саблю. — Если тебя так развеселили мои ошибки во время боя, полагаю, тебе есть чему меня научить. А я никогда не отказываюсь от возможности узнать что-то новое.

— У тебя кровь, — он указал на царапину.

— Я дралась с ранами много хуже. Давай, снимай лишнее — и вперед.

Фештан оглянулся по сторонам, ища поддержки, но во всем атриуме не было никого, кроме них с Артанной. Галереи пустовали. Его тетка, пересобрала растрепавшиеся волосы в хвост и прислонилась к столу.

— Ну?

— Хочешь преподать мне урок? — огрызнулся юноша, стягивая халат. Он остался в одной подпоясанной тунике.

— Кто-то же должен. Очевидно, матушка не особенно заботилась о твоем воспитании.

— Я получил достойное образование, — ответил он по-вагранийски.

Артанна рассмеялась.

— О да. Выучил язык и историю страны, в которой тебя никто не ждет. Небось, рос с мечтой вернуться в земли, которых никогда не видел, по ночам видел сны о справедливом возмездии и представлял себя тем самым освободителем, что однажды с триумфом ступит на вагранийские скалы? Ты поэтому меня ненавидишь, Фештан? За то, что бремя Шано досталось мне?

Племянник взял саблю и направился к Артанне.

— Я презираю тебя. Ты — наследница нашего Дома. Ты — потомок Первых Шано. В нас течет древняя кровь, наше имя ассоциируется у людей с могуществом и властью. Веками мы вершили судьбы и правили целой страной. А что ты? Посмотри на себя! — рявкнул он, выставив оружие перед собой. — Кем ты стала? Что ты делала все эти годы? Как жила? Трахалась с западным лордом вне брака и даже не скрывала этого! Присягнула ему на верность. Ты, почти что королева, поклялась умереть за чужака! Приняла их веру. Попала в плен к рундам… Рундам, будь они прокляты! Да тебе следовало перегрызть собственные вены и умереть, лишь бы не достаться им. Хотя тебе стоило сделать это гораздо раньше, чтобы избежать позора или хотя бы смыть его. — Он говорил, нанося безобидные для Артанны удары, а она лишь позволяла ему атаковать. Пусть выговорится и в пылу боя скажет все, что хранит на уме. — Ты — позор Дома Толл, тетушка, вот за что я тебя презираю и ненавижу. Вся твоя жизнь, все поступки, все твои мужчины и пороки — грязь и позор. Так тебе было этого мало, и ты ударилась в наемники. Наемники! ты стала простолюдинкой. Ты опозорила всех нас.

Он замахнулся — яростно, но неумело, и Артанна, как могла аккуратно, отбила его удар.

— Вот, значит, как, — парировав еще один выпад, ответила она. — Тогда слушай, Фештан. Слушай внимательно, ибо я скажу все это лишь единожды.

— Мне не нужны твои оправдания.

— Это не оправдания. Ты, дорогой мой племянник, понятия не имеешь, что творилось и продолжает твориться в Ваг Ране и на всем материке. Ты вырос вдали от дома под опекой озлобленной потерей матери, которая, конечно же, вбила в твою молодую башку сказочки о величии Дома, власти и благородстве Шано. — Они скрестили клинки, и Фештан навалился на свой всем телом, не давая Артанне маневрировать. Она приблизила к нему лицо и печально улыбнулась. — В отличие от тебя, я на родине побывала, и не раз. В Шано нет благородства, и ничем они не отличаются от правящей верхушки любого другого государства. Убивают ради собственных интересов, уничтожают целые семьи ради сумасшедших идей и жертвуют сотнями невинных жизней в угоду сомнительному благу. Нет благородства в древних стенах Валг дун Шано. Нет власти в Шано Оддэ с тех пор, как им правит Заливар нар Данш. И яиц у народа не осталось, чтобы его свергнуть. И даже мы с тобой, малыш Феш, всего лишь инструмент в руках людей, которые обладают истинным могуществом. Не строй иллюзий, мальчик. Ты ничего не решаешь и, находясь под крылом этого эннийца, никогда и не будешь.

Артанна с силой надавила, заставив клинки опуститься к земле, и освободила свою саблю.

— Что до меня, то твои прощение и понимание мне не нужны. Был бы ты постарше да посмышленее, наверняка бы понял, что вся моя жизнь — это попытка выжить. Легко говорить о смерти ради чести, о позоре, легко клеймить других, когда всю свою недолгую жизнь ты провел во дворцах с золочеными куполами, ел на серебре, и прислуживала тебе целая толпа слуг. Легко размышлять о благородстве, когда самый твой благородный поступок — раздача милостыни уличным нищим. Когда ни единой монеты ты сам не заработал.

— Ты…

— Когда я покинула Ваг Ран, мне не было и восемнадцати лет. С того момента я только и делала, что выживала. Много всего было, поверь. Но выживание — всегда дело грязное и часто — позорное. Но, как видишь, я преуспела, ибо я здесь стою перед тобой. — Она сплюнула на песок и вскинула саблю. Следовало признать. малец вывел ее из себя. — Нет чести в том, чтобы быть любовницей женатого человека, говоришь? — Удар. Фештан испуганно отскочил. — У твоих отца и деда были любовницы. — Она снова ударила. — Плен у рундов — позор? — Она рубила воздух перед самым его носом, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не ранить молодого идиота. — Позор — всадить нож в спину другу, а это — жизнь. Простолюдинкой стала, говоришь? — зло выплюнула Артанна, рубя воздух. — Эти простолюдины были моей семьей. Единственной семьей, о которой я знала. И я любила их. А теперь их нет, и я никогда не смогу их вернуть.