Тора Бора - [32]

-- Вкусно! -- Поднял он глаза.

Удовлетворенно кивнув, Антонина отбыла готовить второе.

-- Так что там у Светланы? -- Юрий потерял надежду узнать, как чувствовала себя сегодня мать.

-- О, у Светы все замечательно! У нее всегда все замечательно. -Низкий голос Марии Петровны демонстрировал недовольство, но выдавал ее нежность. -- У ее Генриха много работы, у них все есть, у них была вечеринка... Словом, я приказала, чтобы она приезжала домой, в Москву. Не то одичает там с этим...

Мария Павловна недолюбливала зятя, увезшего ее несравненную Светку в прошлом году в Германию.

-- Приказала?..

-- А с вами по-другому нельзя, просьб вы не понимаете. -- Отмахнулась матушка.

Мерно постукивали ложки, а со стен смотрели темноватые писанные маслом, акварелью и фотографические портреты. Здесь было тихо. Шумная жизнь мегаполиса не достигала их арбатского дворика. Здесь текла своя жизнь. Если бы не обязательные для нашего века электричество, телевизор, телефон, можно было бы почувствовать себя в Москве времен Пушкина, жившего по соседству.

-- Как у тебя прошел день? -- Поинтересовалась матушка.

-- Как обычно. Все хорошо, мама.

Мария Павловна подняла брови -- ну, еще бы! Другого ответа она и не ожидала.

За чаем Юрий Михайлович вспомнил слова матери об "Американских Штатах". Хорошо еще не о Северо-Американских, улыбнулся он. Тоже отпечаток давно ушедшей эпохи. Даже при том, что его мать целиком принадлежала веку двадцатому, была и комсомолкой, и членом партии -- с сороковых до девяностых, с годами она все более походила и обличьем, и речью на фрейлину двора.

Впрочем, в их роду были и фрейлины.

-- Так что там, в Америке?

-- Ты не знаешь?

-- А что я должен знать?

-- Включи телевизор.

Полковник смотрел репортаж. Перед глазами проходили все те же кадры авиационной атаки. Переключился на другие каналы -- там тоже горящая Америка.

-- Что ты скажешь? -- Наблюдала вместе с ним за экраном Мария Петровна.

-- Я должен уехать.

-- Я кажется, спросила, что ты об этом думаешь?

-- Мне, атеисту, вспомнилось о конце света и судном дне...

-- А это не твои коллеги? -- Пристально глядела мать.

-- Что ты имеешь в виду?

-- Это не... Россия? -- Ее голос запнулся.

Он обнял ее и поцеловал в ровнехонький пробор на голове.

-- Мама, ты, как всегда, льстишь России. И моим коллегам...

Более ни о чем не спрашивая, мать смотрела, как он собирался. Трудно сказать, о чем сейчас думал ее сын. Она уже давно разучилась читать его мысли. Это когда-то в детстве он весь был как на ладони, светлый и распахнутый. С тех пор он изменился. Все мужчины в России к пятидесяти разительно меняются.

И другие мужчины в их семье, обычной семье коренных москвичей, отец, дед, дядья вот так же приходили и уходили из дома, когда им вздумается.

И какой жизнью они жили там, за порогом дома, Бог весть...

15:23, Нью-Йорк

Телефон Лари Уэлса зазвонил, когда он подъезжал к офису. Сначала он подумал, что это сенатор. На душе было так паршиво, что он решил не отвечать. Но потом все же открыл трубку сотового. Звонил Витус Ламберт, из Вашингтона.

Полгода назад Витуса освободили, просто вернули на место, словно ничего и не произошло. Ошалевший от трехдневного подвала, Витус искренне полагал, что его спутала с кем-то неведомая преступная группировка -- клан Корлеоне, русская мафия, якудза, да мало ли кто. Он уверовал, что только благодаря Лари Уэлсу, его связям в ЦРУ, удалось разгромить банду, вытащить с того света безвинного человека.

Это было не так уж далеко от истины. Бог весть, как бы распорядилась Ламбертом судьба, если бы Лари тогда не принял руки сенатора Коллинза. Лари оставалось только позаботиться о том, чтобы Витус ненароком, по чистоте душевной не прославил его в своих новостях. Пришлось даже взять у него "секретную" подписку о неразглашении тайн ЦРУ. И поведать, что бывает с теми, кто не держит язык за зубами.

-- Слушай, Лари! -- С тех пор Витус забыл даже прежнее "Ален Даллес", обращаясь к Уэлсу. -- Ты как там?

-- Жив. Как ты, Витус?

-- Сложно. Радует лишь одно. Что меня до сих пор не упекли в психушку. Идет вал информации...

-- Информации?

-- Лари, объясняю, у нас все, что состоит из пустых слов, называется информацией. На самом деле пока ничего не ясно. Президент где-то потерялся, ты его нигде рядом не видишь? Ответственность за нападение берут все, кому не лень, включая Красную армию Японии. Может, ты слышал о такой? Слушай, чего все так не любят Америку?..

-- Ты мне позвонил, чтобы этим поинтересоваться?..

-- Извини, Лари. Я о своих стариках. Я понимаю, у тебя куча дел, ловишь этих мерзавцев, что взорвали город. Но будь другом, отвлекись на полчаса, загляни к моим. Я никак не могу к ним дозвониться...

-- Витус, просто сейчас в Нью-Йорке телефоны плохо работают. Не волнуйся, твои старики -- далеко от центра. Уверен, они перезвонят тебе, как только смогут...

-- Но все-таки, Лари...

-- Я постараюсь. Но сегодня вряд ли.

-- Спасибо, старик. Я всегда знал, что на тебя можно полагаться! Лари, у меня еще вопрос.

-- Слушаю.

-- Тебе не страшно?

-- Чего уж бояться, самое плохое случилось.