Топот бессмертных - [15]

Аспирин обреченно повернулся к сусликам и брякнул через плечо:

– Ладно, хрен с тобой. Но все на твоей совести, душегуб. Тебе отмаливать, если сгинут. Двенадцать человек… А, блин! Знакомь, что ли.

– Янсена ты знаешь, – сухо произнес Рыжий, показывая на «капитана» грязным указательным пальцем. – За остальных, увы, ничего поведать не могу. Имен и фамилий они не называли, паспортов не показывали, а погоняла для удобства придумаешь сам по ходу.

– По ходу сам придумаю, – согласился Аспирин, – однако спорим, что Янсен тоже ни хрена не имя, а как раз кличка, причем дурацкая. Ариец буев.

– Да не, его в натуре так зовут, – обидчиво обронил Рыжий, но тут же спохватился. – Слушай, не морочь мне голову, ладно? Какая, черт, разница нормальная кличка или нет? Разберешься. Впервой, что ли, на тупняк натыкаться?

Не глядя на приятеля, Аспирин сплюнул на пол. И, сочтя бесполезный разговор оконченным, покандыбал к группе смертничков. Кивнул Янсену, игнорируя протянутую руку. Ибо с трупаками здороваться – самому долго не протянуть.

– Май нэйм из Аспирин, – выцедил сталкер сквозь зубы, тыкая себя в грудь. – Ю андерстенд, твою мать?

– Я немноко понимаю русски, – снисходительно кивнул иностранец.

– Ох ты ж, блин, – среагировал Александр. – Ну, это хорошо. Я тогда проще выражусь, сударь, с вашего позволения. Ай эм, так сказать, ваш проводник в Зоне, андерстенд? А по совместительству ваш царь, бог и мистер президент в одной роже. Беспрекословное подчинение моим приказам, так сказать, на животном уровне – главное условие, так сказать, нашей совместной работы. Если хотите, так сказать, жить. Но если на жизнь насрать, послушание не обязательно. Андерстенд? Бегать ни за кем не буду и вытаскивать ваши жопы из мутантского пищевода тем более. Андерстенд?

Аспирин посмотрел на Янсена, тот перевел остальным (если это требовалось переводить) и кивнул, очевидно, соглашаясь. Речь Янсена показалась Аспирину странной и очень интересной. «Видимо, язык все же скандинавский, – отметил сталкер, – может, шведский? Но правда, какая хрен разница? С другой стороны, им удобно переговариваться между собой, я ведь ни слова не понимаю. Вот замутят меня мочить, в открытую обсуждать станут, а я и не врублюсь».

Переварив очередной кусок свалившегося на него счастья, Аспирин ощутил легкое беспокойство. «Сука все же Рыжняк!» – резюмировал он мысленно.

– Ладно, – произнес Аспирин вслух. – Почтовый вас всех укомплектовал?

– Та, – с достоинством ответил Янсен наконец по-русски – только скасал, у нас мноко лишнеко ф рюкзаках. Мы хотим ночефать ф Соне.

– Не придется, – отрезал Саня вопреки совету Рыжняка тянуть с кидаловым по ночевке. – За день нагуляетесь, устанете. А спать в хотеле комфортней. Посмотрим, в общем, лады?

К его облегчению, Янсен спорить не стал и просто кивнул. Потом махнул рукой приятелям, подавая знак к выступлению. Аспирин не видел, как вздохнул Почтовый, провожая взглядом группу из-за барной стойки. Но чувство, что идет на собственные похороны, не покидало сталкера долго.

Они оставили хотель, миновали КПП погранцов, обойдя за пару сотен метров знакомой тропкой. Тропка была общеизвестной, и погранцы, естественно, о ней знали. Более того, тропа великолепным образом простреливалась с КПП. Тем не менее волшебное могущество рыжняковских денег делало тропу невидимой, и о ее существовании официальная Москва (уж тем более официальная Женева) не знала. Подобное отношение к защите периметра имело место только в северной его части. Ни Канада, ни Штаты, ни тем более японцы, контролировавшие южные переходы, подобной халатности не допускали. Поэтому проникнуть в зону Разлома можно было лишь через китайский и российский отрезки периметра. Большинство нелегалов соответственно перло в зону именно здесь, в Тончоне, или через китайский Хёсан. Русским сталкерам, мигрантам и мелким «пизнесменам», живо перекочевавшим к Разлому из Приморья и Хабары, подобная ситуация приносила нехилый доход. Различным иностранным организациям и частным лицам – преимущественно, кстати, европейским и американским – позволяла противозаконно, но без риска уголовного преследования проникать к Разлому. Всех, слава богу, такая прозрачность северной границы устраивала. Может, к счастью, а может, нет.

Очень скоро КПП скрылся из виду, и сталкер со спутниками заковыляли свободно – по холмистой местности, густо поросшей пихтой и корейской сосной. Все было хорошо, но внутри Аспирина странное чувство тревоги нарастало с каждым шагом. Впервые Аспирин не понимал, почему не прислушивается к этому чувству опасности, начисто игнорируя собственную интуицию по нелепому приказу бывшего приятеля. Сырая глина, глубокие лужи и размокшая земля замедляли движение отряда, но в целом первые часы пути они прошли относительно комфортно, споро. Топать в сапогах по склизкой грязи было приемлемым, на взгляд сталкера, вариантом; Янсен и еще пара человек носили ботинки, вместо сапог, и, возможно, их ноги постепенно пропитывались влагой. Но на данный момент никто не жаловался.

Несмотря на тяжесть поклажи за плечами, тринадцать человек шагали по предбаннику на удивление бодро. Это не могло не настораживать. Кроме того, вся группа пребывала уже несколько часов в гробовом молчании. Понятно, большинство интуристов просто не знали, как обратиться к проводнику, думал Аспирин, но даже Янсен не сказал ни слова. А ведь сталкер ожидал докучающих вопросов, что должны были потоком литься из «туристаф», оказавшихся на пороге самого интересного места в мире.