Топот балерин - [8]
Застолье продолжалось. Когда из детской раздался хлопок: плоский, жестяной, и на выстрел-то не похожий, — и звон стекла — все на некоторое время тупо застыли. Потом, топча друг друга, рванули в детскую. Мелкий стоял ошеломлённый, в слезах, от страха бросив тяжёлый пистолет подальше.
Полчаса назад он умолял старшего брата дать ему подержать «пистик», но его высмеяли и прогнали. Тогда он подсмотрел, как мама прячет чужую вожделенную игрушку.
Дождался, когда все отвлеклись. Подтащил стул, на стул поставил табуретку. Встал на цыпочки, выкопал из белья пистолет… Взвёл курок, как видел это в фильмах. Наверняка крутил, целился в зеркало, «шпионски» прищурив глазёнки. Картинно приставлял к груди, заглядывал в дуло, жал на спусковой крючок…
Подруга в минуту поседела. Муж, разобравшись, в чём дело, — сначала почернел от хлынувшей в лицо крови, после побелел от гнева.
Молча швырнул курткой в Талькиного сына, в Тальку — её дублёнкой. Молча же вытолкал их вон из квартиры. Вслед швырнул пистолет.
— И чтоб духу вашего. Никогда. Чтоб дорогу забыли. Скажи спасибо, танцорка, что милицию не вызвал!
Они брели в темноте, голодные, униженные, опозоренные. Талька думала: господи, ты есть на свете! Какое счастье, что пистолет выстрелил в окно.
Случись что с Мелким — как жить после этого?! Вся жизнь наперекосяк. Хотя подружкин муж тут же и придушил бы и сына, и её — стало быть, нечего и заморачиваться.
И ещё думала, что дело добром не кончится. Что она в постоянных разъездах — а бабушка явно не справляется с воспитанием внука.
В прошлый приезд Тальку вызывала в школу молоденькая учительница словесности Татьяна Ефремовна, она же классный руководитель сына.
Вся покраснев, развернула его страшненькую тетрадь. Первую страницу украшала иллюстрация к поэме Лермонтова «Мцыри». Под строчками «Своё оружие воткнуть и там два раза повернуть» — был изображён, судя по всему, сам хозяин тетради: обнажённый мускулистый, гибкий красавец. С огромным как бревно (любитель классической поэзии явно себе льстил), стоящим торчком, готовым к бою мужским «оружием».
И страстно сплёлся он не с пантерой, а с Татьяной Ефремовной. Совершенно голой. И здесь сын сильно переоценивал воображаемые прелести своей классной руководительницы, снабдив её грудью седьмого размера и невероятно, чудовищно пышными ягодицами.
Но, чтобы уж совсем не возникало сомнений — над ней жирно, крупными печатными буквами написал: «Татьяна Ефремовна!!!». Именно так, с тремя восклицательными знаками.
— Что вы прикажете с этим делать?! — не поднимая лица, не глядя на Талию, пробормотала классная руководительница.
Тоненькие чистые пальчики, щипля тетрадку, дрожали. Очаровательные оттопыренные ушки прозрачно пылали. Совсем ещё девчонка, как таких берут в учителя?! Талия где-то даже поняла сына.
Но нет, нет, нет. Действительно, надо что-то немедленно предпринимать. Парень отбивается от рук. Отправить его, вместе с дурными наклонностями и пистолетом, к папаше, Юрке Генералову.
Тем более что тот снова жил бобылём. Он искренно пытался забыть Тальку, начать новую жизнь. Ложась в постель с новой женой, честно старался исполнить супружескую обязанность.
И, мыча: «Не могу!» — отдёргивал губы как обожжённые, откатывался в угол кровати, скрежетал зубами. Уткнувшись в подушку, глухо говорил: «Прости. Ничего у нас с тобой не выйдет».
На упорные, тихие женские попытки успокоить, обнять, приласкать — дрожа от отвращения, отводил нелюбимые руки.
«И когда я тебя обнимаю, всё равно о тебе вспоминаю…». Ужасно пошлая, слащавая попсовая песня, а вот ведь жизненная.
Но какого лешего, спрашивается, было будоражить хорошую женщину? Вырывать из обжитого стародевического мирка, вселять в неё надежду? Вот и развелись после полугода обоюдных притираний и мучений.
Как-то напился, стало совсем невмоготу. Подкараулив Тальку на остановке, упал на колени: прямо на затоптанный, заплёванный асфальт, в грязную лужу. Обнимал ноги, при всех умолял, чтобы она вернулась… Что не может жить без неё.
— Да-а. Вот это любовь! Как в кино! — заворожённо и завистливо выдохнул народ, ожидающий автобуса.
Талька с негодованием выдралась из его рук. Оглядываясь, оскаливаясь маленьким беличьим ротиком, шипела:
— Не ломай комедию, идиот! Встань сию минуту!
И Юрка, действительно, встал, отряхнул брюки. Отвёл взгляд в даль туманную, синюю, бензиновую. Как о давно решённом деле, — спокойно, тускло, скучно пообещал:
— А ведь ты допрыгаешься у меня, стрекоза. Я ведь тебя убью.
Так сказал, что Тальку передёрнуло. Наверно, так же передёрнуло Кармен, когда она услышала угрозы любовника. И Дездемона: «Молилась ли ты на ночь?».
Талька, конечно, мечтала исполнять в балете ведущие партии — и чтобы Дон Хосе вонзал большой фольговый кинжал в подпрыгивавшую грудь… И чтобы Отелло смыкал мощные руки на её трепыхавшейся тёплой шейке… Но не в жизни же — на сцене!
И — господи, какая же она балда! О чём думала, когда отправляла к нему сына и с содроганием — с глаз долой, от греха подальше — сунула в спортивную сумку обвёрнутый в футболку пистолет. Который, по закону жанра, обязан был выстрелить в последнем акте.
Сын всегда – отрезанный ломоть. Дочку растишь для себя, а сына – для двух чужих женщин. Для жены и её мамочки. Обидно и больно. «Я всегда свысока взирала на чужие свекровье-невесткины свары: фу, как мелочно, неумно, некрасиво! Зрелая, пожившая, опытная женщина не может найти общий язык с зелёной девчонкой. Связался чёрт с младенцем! С жалостью косилась на уныло покорившихся, смиренных свекрух: дескать, раз сын выбрал, что уж теперь вмешиваться… С превосходством думала: у меня-то всё будет по-другому, легко, приятно и просто.
Не дай Бог оказаться человеку в яме. В яме одиночества и отчаяния, неизлечимой болезни, пьяного забытья. Или в прямом смысле: в яме-тайнике серийного психопата-убийцы.
Невыдуманные рассказы о девочках, девушках, женщинах. Одна история даже с криминальным налётом.
Иногда они возвращаются. Не иногда, а всегда: бумеранги, безжалостно и бездумно запущенные нами в молодости. Как правило, мы бросали их в самых близких любимых людей.Как больно! Так же было больно тем, в кого мы целились: с умыслом или без.
И уже в затылок дышали, огрызались, плели интриги, лезли друг у друга по головам такие же стареющие, страшащиеся забвения звёзды. То есть для виду, на камеру-то, они сюсюкали, лизались, называли друг друга уменьшительно-ласкательно, и демонстрировали нежнейшую дружбу и разные прочие обнимашечки и чмоки-чмоки. А на самом деле, выдайся возможность, с наслаждением бы набросились и перекусали друг друга, как змеи в серпентарии. Но что есть мирская слава? Тысячи гниющих, без пяти минут мертвецов бьют в ладоши и возвеличивают другого гниющего, без пяти минут мертвеца.
«Главврач провела смущённую Аню по кабинетам и палатам. Представила везде, как очень важную персону: – Практикантка, будущий врач – а пока наша новая санитарочка! Прошу любить и жаловать!..».
Нетребо Леонид Васильевич родился в 1957 году в Ташкенте. Окончил Тюменский Индустриальный институт. Член литературного объединения «Надым». Публиковался в еженедельнике «Литературная Россия», в журналах «Ямальский меридиан», «Тюркский мир», «Мир Севера», в альманахе «Окно на Север». Автор книги «Пангоды» (Екатеринбург, 1999 г). Живет в поселке Пангоды Надымского района.
Онора выросла среди бескрайних зеленых долин Ирландии и никогда не думала, что когда-то будет вынуждена покинуть край предков. Ведь именно здесь она нашла свою первую любовь, вышла замуж и родила прекрасных малышей. Но в середине ХІХ века начинается великий голод и муж Оноры Майкл умирает. Вместе с детьми и сестрой Майрой Онора отплывает в Америку, где эмигрантов никто не ждет. Начинается череда жизненных испытаний: разочарования и холодное безразличие чужой страны, нищета, тяжелый труд, гражданская война… Через все это семье Келли предстоит пройти и выстоять, не потеряв друг друга.
Десять лет назад украинские врачи вынесли Юле приговор: к своему восемнадцатому дню рождения она должна умереть. Эта книга – своеобразный дневник-исповедь, где каждая строчка – не воображение автора, а события из ее жизни. История Юли приводит нас к тем дням, когда ей казалось – ничего не изменить, когда она не узнавала свое лицо и тело, а рыжие волосы отражались в зеркале фиолетовыми, за одну ночь изменив цвет… С удивительной откровенностью и оптимизмом, который в таких обстоятельствах кажется невероятным, Юля рассказывает, как заново училась любить жизнь и наслаждаться ею, что становится самым важным, когда рождаешься во второй раз.
Господи, кто только не приходил в этот мир, пытаясь принести в дар свой гений! Но это никому никогда не было нужно. В лучшем случае – игнорировали, предав забвению, но чаще преследовали, травили, уничтожали, потому что понять не могли. Не дано им понять. Их кумиры – это те, кто уничтожал их миллионами, обещая досыта набить их брюхо и дать им грабить, убивать, насиловать и уничтожать подобных себе.
Когда-то своим актерским талантом и красотой Вивьен покорила Голливуд. В лице очаровательного Джио Моретти она обрела любовь, после чего пара переехала в старинное родовое поместье. Сказка, о которой мечтает каждая женщина, стала явью. Но те дни канули в прошлое, блеск славы потускнел, а пламя любви угасло… Страшное событие, произошедшее в замке, разрушило счастье Вивьен. Теперь она живет в одиночестве в старинном особняке Барбароссы, храня его секреты. Но в жизни героини появляется молодая горничная Люси.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.