Тополя нашей юности - [18]

Пока шла эта торговля с Редькой, в Батьковичах произошла история, после которой мы совсем забыли дорогу к бывшему руководителю районного ОСОАВИАХИМа.

Стояла первая военная холодная зима. Батьковичи, казалось, застыли в каком-то немом ожидании. Вечерами по скрипучему тротуару стучал коваными сапогами немецкий патруль.

Неизвестно, что думал в те дни немец — комендант в Батьковичах. Может, он радовался, что приобрел себе новую вотчину? Однажды комендант привез откуда-то бочку спирта и повесил объявление, что за каждый сданный населением килограмм меди и свинца можно получить бутылку горилки. Может, не только о пулях и патронах из батьковичской меди думал фашист. Может, думал он и о человеческих душах, которые можно купить за горилку.

Медь и свинец сдали даже не все полицейские. Но среди тех, кто получал бутылки с водкой, был и Ляпица. Он таскал из лесу медные гильзы и еще целые артиллерийские снаряды. Ляпица приходил к коменданту каждый день. На улице его ждал кум Кузьма, и они вместе шли пить немецкую водку.

Мы посматривали на Ляпицу с ненавистью, считали его, так же как фашистов и полицейских, врагом номер один. Его первого ждала наша расплата.

Через неделю после этого объявления ночью загорелась немецкая комендатура. Где-то внутри ухали Ляпицевы снаряды. Яркие отблески пожара плясали в каждом окне. На следующий день утром вели босыми по снегу поджигателей — Ляпицу и кума его Кузьму. Кузьма молчал, а Ляпица кланялся людям.

Так Иван Ляпица помог нам и научил нас. После этого на батьковичских заборах полицейские почти каждый день срывали наши листовки.

Летом под немецкой дрезиной на железной дороге взорвалась мина. Таких мин, должно быть, не делали и не делают нигде на свете. Под рельсы мы закопали штанину от старых Тишкиных брюк, набитую аммоналом. В качестве запала была использована бутылочка с серной кислотой, которую пришлось стащить из ненужной в то время школьной лаборатории. Из учебника химии мы узнали — если кислота попадет на смесь бертолетовой соли с сахаром, произойдет взрыв.

Сияют над родными Батьковичами августовские звезды, стоят возле зеленого домика, словно почетный караул, серебристые тополя. Кто-то в скверике играет на мандолине, и сдается, что здесь, возле самого порога, величаво и спокойно плещутся амурские волны…

1956

ТРОЕ ИЗ ЗЕЛЕНОЙ БУДКИ

Перевод Е. Мозолькова

Если бы у Саши Петика спросили, почему он стал парикмахером, он, вероятно, не ответил бы. Ну стал, и все. Нужно же кому-нибудь брить и стричь, если у людей растут бороды и усы. Без парикмахеров еще неизвестно были бы красавцы и красавицы.

Одним словом, Петик не очень ломал голову над тем, почему он в двадцать лет взялся за ножницы и бритву. И все было бы хорошо, если бы не Вика, которая каждое утро продавала в зеленом киоске газеты. Мало сказать, что Вика не высоко ставила Петикову должность, она просто насмехалась над ним. Ей, должно быть, нравились летчики, лейтенанты — разные герои. А что героического мог совершить Петик со своими ножницами и бритвой?

Конечно, Петик мог и не встречаться с Викой, не слушать ее насмешек, но что поделаешь с собой, если у Вики большие синие глаза, если она умеет так звонко смеяться, а ее белые, как пух, волосы так легко развеваются от каждого дуновения ветерка. Петик, может, и расстался бы со своей профессией, но его неожиданно назначили заведующим парикмахерской. Теперь бегство с работы могли расценить как самое настоящее дезертирство; на это Саша Петик пойти не мог.

И он стал заводить новые порядки в парикмахерской. Но все-таки нужно было что-то делать с Викой. После того как она узнала, что Петик стал заведующим парикмахерской, насмешки не только не уменьшились, а стали еще более колкими и обидными. Нужно было что-то делать.

Петик нашел выход. Он решил открыть новый завивочный цех, женское отделение парикмахерской. В глубине души Петик таил надежду, что когда-нибудь к нему придет сама Вика, и он своими руками украсит ее светлые пушистые волосы чудесными завитками. Тогда она наконец убедится, чего стоят его ловкие руки.

Для изучения завивочного дела Петик специально поехал в областной город. Там он пробыл целые две недели. Он привез из города нужный инструмент и собственноручно установил электрооборудование. В рабочем поселке появились объявления, что со следующей недели парикмахерская будет делать завивку.

Была весна, шептались молодой листвой майские тополя, и в душе Петика расцветали новые надежды. Он думал, что через какую-нибудь неделю все девушки в его поселке станут еще красивее, а самой красивой будет, конечно, Вика.

Одним майским вечером, когда приятное тепло так ласково нежит каждое живое существо, Петик шел на свидание с Викой, шел, да не дошел.

Он вдруг увидел, что на улице стало светлым-светло, а люди бросились бежать прямо к станции, где находилась парикмахерская. Пожар! Страшная догадка всколыхнула сердце Петика. Он не ошибся — горела его парикмахерская.

Пожар потушили, а через неделю в народном суде рассматривали дело Александра Петика. За то, что он неправильно установил электрооборудование, его, возможно, и не осудили бы. Но раз от этого произошел пожар, решили проверить всю его деятельность. И вот тут-то выявилась недостача четырех литров одеколона «Сирень». Здесь уж уголовный кодекс никак не хотел считаться с тем, что Петик по душевной доброте освежал лица клиентов свыше всяких норм, установленных прейскурантом.