Тополя нашей юности - [13]

В ту ночь я не спал — искал выхода из своего положения и не видел его. Другой одежды у меня не было, а заработать денег и купить костюм было невозможно. Это меня немного успокоило, а тоненькая чистая девушка сделалась далекой и чужой. «Пусть ходит в своем чистеньком платьице, — мстительно думал я. — Дело же не в шляпках и платьях. Нашлась княгиня!»

Несколько дней я не ходил в скверик. Как раз в это время разнесся слух, что немцы будут восстанавливать железную дорогу. Слухи подтвердились, так как на станции началась лихорадочная работа. Мы решили, что наступило время действовать. Микола Битюг высушил на печке аммонал, а Тишка Дрозд стащил старую бабушкину кофту с широкими рукавами. В один рукав мы положили аммонал, зашили и эту мину спрятали до поры до времени. Единогласно решили, что своей миной мы взорвем мостик километрах в четырех от станции. Мостик хоть и небольшой, но в назначенный день немцы по нашей дороге не проедут.

Как раз в это время произошли события, которые обрадовали нас и заставили крепко задуматься. В ясную весеннюю ночь ни с того ни с сего сгорела парильня. В ней гнули ободья и отправляли куда-то на немецких машинах. В ту же ночь в нескольких местах нашего городка были расклеены антифашистские листовки, напечатанные на машинке.

Мы были уверены, что сожгли парильню и расклеили листовки партизаны. С небольшим партизанским отрядом, который действовал в другом районе, километрах в сорока от нас, мы имели связь, хотя и не очень прочную. Если это сделали они, то почему обошлись без нас? Ведь кое-что мы для них уже делали. Может, партизаны нам больше не доверяют?

Чтобы выяснить это, Сымон Битюг отправился в гости к своей тетке. Тетка, конечно, была предлогом. Сымон пошел на связь с партизанским отрядом. Пока Сымон ходил к партизанам, мы тоже не дремали. В эти дни все трое вдруг загорелись одним неодолимым желанием: натаскать из леса палок, чтобы подпереть на огороде фасоль и помидоры. Палок мы натаскали столько, что их хватило бы на пять лет, но дело, конечно, не в палках. Орешник рос неподалеку от мостика. Мы осмотрели подступы к нему, а самодельную мину отнесли и спрятали в кустах.

Были у нас успехи и в деле самовооружения. Нам удалось добыть старую заржавленную винтовку, которую мы чистили и приводили в порядок целый день. Теперь в нашем арсенале, кроме обреза, имелась настоящая винтовка, с ней не стыдно было прийти к партизанам.

Правда, о том, кому должна принадлежать винтовка, между нами произошел спор. Микола Битюг требовал, чтоб ее отдали ему. Свое требование он обосновывал тем, что сдал нормы на ворошиловского стрелка, а мы с Тишкой только на юных стрелков. Миколе мы дали суровый отпор, и он, покипятившись, сдался. Теперь мы чувствовали себя более уверенно. Мы ждали Сымона, ждали вестей от партизан, и у нас было приподнятое, героическое настроение.

В один из дней я пошел в скверик и снова увидел Стасю. Я старался не смотреть в ее сторону. И не вытерпел. А она — мне это ничуть не померещилось — ответила серьезным взглядом. Она не насмехалась надо мной, нет! И я стал веселым, рассказывал интересные истории своим друзьям, и они смеялись. Я хотел, чтобы Стася обратила внимание на наш смех, на меня. Кажется, она смотрела в мою сторону.

Вдруг я придумал выход, единственный, который только мог быть на свете. Мой отец, железнодорожник, еще до войны купил себе отличный форменный синий костюм. Отец успел только один раз радеть его на Первое мая перед самой войной. Теперь костюм был заботливо спрятан как самая драгоценная вещь в доме, и не один раз намекала мать, что за него дали бы хлеба пудов десять.

Рассчитывать на то, что мне дадут надеть синий костюм, не приходилось. Просить об этом было бы просто стыдно. Я решил сделать все иначе. Проще всего вынести костюм в сарай и там надеть, а потом снять. Тем более что весь костюм мне не нужен. С меня достаточно одних синих брюк. И ничего им за один вечер не сделается.

Все было рассчитано до мелочей. Весь следующий день я сгорал от нетерпения, представляя, как подойду к Стасе, как заговорю с ней, что скажу. Под вечер мне удалось осуществить первую часть моего плана наилучшим образом. Я вышел через огороды в новых синих брюках, из-под которых совсем не было видно моих ботинок-черепах, и в чистой рубашке. Я был уже в скверике и ждал, что вот-вот придет моя «белая» девушка.

Но пришла не Стася. Прибежал возбужденный Микола Битюг, решительно потащил меня в темный уголок сквера.

— Тимоха, пошли, — властно сказал он. — Завтра утром первый поезд пойдет. Быстрей.

Что ж, нужно было идти.

Я ничего не сказал Миколе о новых синих брюках, а он, взволнованный, даже не заметил их. Мы пошли к Тишке Дрозду. Он жил на Вокзальной улице, которая тянулась вдоль железной дороги, и от него было сподручней выходить, так как не нужно пересекать переезда.

Дождавшись, пока совсем стемнело, мы вышли. С собой захватили обрез и две гранаты, винтовка еще раньше была спрятана в лесу. Шли сперва лугом, а потом рожью. Мои новые синие брюки промокли от росы до самых колен, но это пустяки — высохнут. Шли смело, так как у нас было оружие.